Волки купаются в Волге. Емельян Марков

Чтение книги онлайн.

      – Давай поговорим о чем-нибудь другом, – поморщилась Варя, – не будем портить вечер, я не доверяю техническому прогрессу.

      – Технический прогресс здесь ни каким боком, – сказал Панченко. – Велосипед это, когда тебе между пальцами ног просовывают жгуты из газетной бумаги, ты спишь, и ничего не чувствуешь. Потом жгуты поджигают, ты просыпаешься, вращаешь в воздухе ногами. Очень весело, без дураков. Велосипед был в ходу у нас в детском доме. Я не единожды катался на таком велосипеде.

      – Что ж, и финишировал в должности заместителя главного редактора, – уныло пошутила Варя.

      – Я не финишировал, – хмуро ответил Панченко. И торопливо добавил: – ты не подумай, что я шелупонь какая, беспризорник, у меня всё полностью было: и отец профессор, и мать на фортепиано Грига играла, нянька водила гулять на Тверской бульвар. Моя мать была ангелом. Бывает, среди людей встречается вдруг ангел, люди глумятся над ним. В очень малой степени это зависит от политического строя, – последние слова Панченко произнес с располагающей улыбкой.

      – Кто глумится? – спросила Варя.

      – Я же говорю, люди, – улыбка не сходила с губ Панченко.

      – Люди несчастны.

      Панченко посмотрел да Варю дико. Но глаза его быстро замутились, он стал говорить неторопливо:

      – Что строй, что политический строй? Подлецом нетрудно стать при всяком строе. Сто, двести лет назад, в Древнем Риме я мог бы стать не меньшим подлецом.

      – Ты – подлец?

      – Да, – охотно ответил Панченко.

      Варя оживилась.

      – А если б не велосипед?

      – Если бы у бабушки была борода, была бы она дедушкой, – ответил Панченко.

      – Как хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова, – порадовалась Варя.

      – Когда я приехал в Караганду – там был женский лагерь – мама меня не узнала, – продолжал Панченко. – Я ей сказал: здравствуйте, она мне ответила: здравствуйте… Мы с ней не виделись четырнадцать лет. К моменту приезда моего она уже, как говорится, отмотала срок, жила рядом с лагерем на поселении.

      – И как ты, по собственным словам подлец, вошел в ее жизнь? Ты стал послушным сыном? Или ты все-таки не подлец?

      – У меня есть любимая песня, – ушел от ответа Панченко, – как раз по поводу жизни. – Он переменился в лице и пропел хриплым речитативом: – «Призрачно все в этом мире бушующем, есть только миг, за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь».

      Варя выслушала пение Панченко с видимой досадой. Панченко робко откашлялся, захохотал:

      – Как вошел, так и вошел. В Караганде я работал токарем, а спустя два года мы с мамой вернулись в Москву, где я, как честный человек, женился на первой своей женщине.

      – А отец?

      – Я СКАЧАТЬ