Малахов курган. Сергей Тимофеевич Григорьев

Чтение книги онлайн.

      Тишину нарушали только постукивания коклюшек да вздохи матроса. Наташа, подняв голову, улыбнулась и спросила:

      – Какие теперь дела на флоте, Петр Иванович?

      – Дела – как сажа бела! Братишки, собственно говоря, воют от злости. Да и как же? Неприятель подходит к берегу в больших силах. Готовит высадку…

      – Да много ли можно высадить народу с флота? Сомнительно что-то, Петр Иванович!

      – Напрасно изволите сомневаться, Наталья Андреевна. Английский флот огромный. У них на борту шестьдесят тысяч человек. Собственно говоря, целая армия!

      – А вы бы не давали им к берегу подойти, эх вы! – с укором посоветовал Веня. – Вот как «Владимир».

      – И адмиралы, и господа офицеры, и команды точно так и думают: не давать им высаживаться. Собирались адмиралы вечор. Владимир Иванович[35] говорит: «Боже, что за срам! Неприятель подошел в огромных силах к крымским берегам, а славный Черноморский флот стоит на рейде, загородился бонами[36]! Надо выйти в море и разбить неприятельский флот. И все транспорты с войсками сжечь и потопить».

      – Столько-то народу, батюшки! Ведь люди тоже! – сказала Наташа, не поднимая головы от работы.

      – До драки все люди. А когда к вам в окошко, Наталья Андреевна, полезут…

      – Бог с вами, Петр Иванович, какие вы страсти говорите! Пальцы стынут.

      Коклюшки перестали стучать.

      – Я бы так на месте и умерла, – подумав, прибавила Наташа.

      – А я бы, – воскликнул Веня, – схватил утюг да того, кто полезет, утюгом по башке! Не пугайся, Наталья!

      – Ты у меня одна надёжа! – улыбаясь брату, проговорила Наташа и начала опять плести свое кружево.

      – Малые дети и то свой дом застоять хотят. Однако, Наталья Андреевна, будьте покойны: у вас найдутся и помимо Вени, кто желает защитить ваш покой, – с чувством проговорил Стрёма, прижав шапку к сердцу.

      – А Павел Степанович о чем говорил с адмиралами? – спросила Наташа.

      – Ну, он-то, сомненья нет, согласен с Владимиром Ивановичем. Он так говорил: «Севастополь – это наш дом. Дело моряка – на море». И я скажу: а все-таки плох тот моряк, кто о береге не помнит. На море мы дом наш бережем. На то и берег называется. Например, взять меня. В Синопском бою[37], прошлым летом, мы затем турецкий флот разбили и сожгли, чтоб они к нам не пожаловали вместе с англичанами. Я во время самого боя из крюйт-камеры подавал картузы[38]. Крюйт-камера – это, дозвольте объяснить, пороховой погреб.

      – Она знает, – кивнул Веня.

      – Люк на палубу открыт. Бомба ударила, изорвала, зажгла у орудия занавеску. Лоскутья смоляного брезента в огне к нам в крюйт-камеру посыпались…

      – Я вас про Нахимова спрашиваю, а вы, Петр Иванович, про себя! Мы уж про ваше геройство довольно знаем, – лукаво улыбаясь, молвила Наташа.

      Стрёма СКАЧАТЬ