– Памятник? Где?
– Где хотите… хоть в Палестине!
– Лучше вы, раббе, повесьте памятную доску на том трактире в Полоцке, где я случайно обнаружил шкаф с вашими древними книгами, с которых все и началось…
Однажды он вернулся домой, чем-то взволнованный.
– Что с тобою? На тебе и лица нет, – испугалась жена.
– Ты не поверишь, что случилось! – отвечал Коссович. – Я встретил на улице жалкого и презренного старика на костылях и… Не может быть, как поверить? Но мне показалось, что это был тот самый Бринк… тот, что избивал меня в Полоцке, ибо мне никак не давалась проклятая “семерка” в математике. Может, я ошибаюсь. А может, и… нет? Но прошлое вдруг ожило во мне, и мне, Лиза, поверь… мне хотелось подать ему милостыню!
…Каэтан Андреевич Коссович умер 26 января 1883 года в чине тайного советника и был погребен подле жены на Смоленском православном кладбище в Санкт-Петербурге.
В седьмом томе Советской Исторической Энциклопедии об этом человеке имеется заметка, в которой я насчитал только семь строчек. Из библиографии приведена лишь статья А. С. Шофмана, помещенная в давние годы и в узкоспециальном издании с ничтожным тиражом, почти недоступная широкому читателю.
Именно эта скудность наших познаний о великом русском языковеде и заставила меня написать эти страницы.
Битва железных канцлеров
Германии как империи еще не существовало, а политику прусских королей представлял в Петербурге посол – Отто Бисмарк фон Шёнхаузен… Однажды император Александр II в присутствии Бисмарка вел беседу с князем Горчаковым, ведавшим иностранными делами; царь говорил по-русски, уверенный, что посол Пруссии его не поймет, и вдруг заметил настороженный блеск в глазах дипломата.
– Вы разве меня поняли? – резко спросил император.
Бисмарку пришлось сознаться, что – да, понял.
– От топота копыт пыль по полю бежит, – неожиданно произнес он по-русски и засмеялся. – Мне с трудом дается произношение звука “ы”. Но я решил осилить его варварское звучание…
Горчаков привел слова из немецкого языка, в котоpыx буква “i” ближе всего подходит к русскому “ы”.
– Я осмелюсь говорить на русском языке, – заявил Бисмарк, – когда освою значение вашего слова “ничего”. Русские при встрече на вопрос о жизни отвечают, что “живут ничего”. Сейчас, когда я ехал во дворец, ямщик на повороте Невского вывернул меня в сугроб, я стал ругаться, а он отряхивал мою шубу от снега со словами: “Ничего, барин, ничего” – это… ничего, и только!
– Бог мой, – ответил Горчаков. – Сопоставьте наше “ничего” с английским выражением “never mind”: они почти тождественны…
Бисмарка учил русскому языку студент-юрист В. Алексеев, который за двадцать два урока брался обучить любого иностранца читать и разговаривать по-русски. СКАЧАТЬ