По дороге к любви. Дж. А. Редмирски

Чтение книги онлайн.

      В действиях моих не было никакой логики или четко поставленной цели. Я понимала одно: я должна что-то делать, но совсем не то, чем занимаюсь сейчас, что-то другое, иначе застряну здесь навеки и никогда не вырвусь из этого порочного круга ежедневной рутины. И в точности повторю жизнь своих родителей.

      Я всегда думала, что значение депрессии слишком переоценивают, все только и говорят о ней, отовсюду я только и слышу это словечко (как и дурацкое слово на букву «л», которого, пока жива, не скажу ни одному парню). Еще в школе девчонки постоянно трындели о своей «депрессии», о том, как мамочки водили их к психиатру, чтобы тот прописал лекарство, а потом собирались и обсуждали, чьи таблетки лучше. Для меня депрессия раскладывается на три слова: грусть, грусть и еще раз грусть. Как-то я видела одну глупую рекламу: мультяшные фигурки неприкаянно слоняются туда-сюда, а над головами у них черные тучки, из которых льется дождик… Я смотрела и думала про себя: как все-таки люди умеют раздувать из мухи слона. Неужели им ничуточки не стыдно? Тех, кто по-настоящему страдает, мне всегда жаль, но, признаюсь, когда слышу, как кто-то начинает болтать про свою депрессию, мне хочется закатить глаза и послать всех к черту.

      О том, что депрессия – это болезнь, и довольно серьезная, я и не догадывалась.

      И те девочки в школе тоже понятия не имели, что такое настоящая депрессия.

      Это не просто грусть. По правде говоря, грусть к депрессии вообще не имеет никакого отношения. Депрессия – это боль в чистом виде, в этом состоянии я готова на все, лишь бы снова обрести способность ощущать себя нормальным человеком. Способность испытывать чувства, все равно какие. Страдание больно ранит душу, но здесь страдание так сильно, что ты больше вообще не способен ничего чувствовать и тебе начинает казаться, что сходишь с ума.

      Мне страшно, когда я думаю, что в последний раз по-настоящему плакала в тот день в школе, когда узнала о гибели Иэна в автомобильной катастрофе. И плакала я, кстати, в объятиях Деймона. Не у кого-нибудь, а именно у него.

      Да, тогда я в последний раз пролила слезы, это было чуть больше года назад.

      Потом я просто не могла уже плакать. Ни после развода родителей, ни когда Коулу объявили приговор, ни когда Деймон открыл передо мной свое истинное лицо и даже когда Натали предательски вонзила мне нож в спину. Я все время думаю теперь, что каждую минуту могу не выдержать и пуститься в рев, уткнуться лицом в подушку и выплакать все глаза. Плакать до потери сознания, до рвоты.

      Но ничего такого не происходит, я все еще ничего не чувствую.

      Ну разве вот только теперь, когда меня охватило удивительное чувство свободы от всего, что было прежде. Этот зуд в голове, неопределенный и смутный, превратился в некий властный зов, и я не могу не подчиниться ему. Не знаю почему, не могу этого объяснить, но он будоражит меня, не дает покоя, я слышу его постоянно, не могу не слышать.

      Большую часть ночи я провела на автобусной станции, СКАЧАТЬ