Дом тишины. Орхан Памук

Чтение книги онлайн.

      – Фаршированные баклажаны, – ответил я. – Вы же просили вчера.

      – С обеда остались?

      Я пододвинул ей тарелку. Она взяла вилку и, ворча, поковыряла баклажаны. Некоторое время рассматривала их, а потом стала есть.

      – Госпожа, ешьте салат, – сказал я и вышел.

      Тоже взял себе баклажан, сел и начал есть.

      Вскоре раздалось:

      – Соль! Реджеп, где соль?

      Я встал, пошел к ней, поглядел на стол – солонка рядом с ней.

      – Вот же ваша соль!

      – Только что ее тут не было, – сказала она. – Почему ты выходишь, когда я ем?

      Я не ответил.

      – Они разве завтра не приедут?

      – Приедут, Госпожа, приедут! – сказал я. – Не рассыпьте соль!

      – Отстань! Они приедут?

      – Завтра днем, – сказал я. – Они же звонили…

      – Что у тебя еще есть?

      Я унес остатки баклажана, красиво разложил на чистой тарелке фасоль и принес обратно. Она снова стала брезгливо ковыряться в тарелке, и тогда я опять вышел – я тоже обедаю. Через некоторое время она позвала меня – на этот раз нужен был перец, но я сделал вид, что не слышу. Потом она крикнула, чтобы я принес фрукты; я пошел и пододвинул к ней миску с фруктами. Ее костлявая, тонкая рука медленно бродила по персикам, словно усталый паук, потом наконец остановилась.

      – Они все порченые! Где ты их нашел, на земле собирал?

      – Они не порченые, Госпожа! – ответил я. – А спелые. Это самые лучшие персики. Купил в овощном. Вы же знаете – здесь не осталось персиковых деревьев…

      Она, сделав вид, что не услышала меня, выбрала персик. Я вышел из комнаты и уже доедал фасоль, как вдруг раздалось:

      – Развяжи! Реджеп, где ты, развяжи мне салфетку!

      Я вскочил, побежал к ней и, потянувшись вверх, чтобы развязать ей салфетку, увидел, что она съела половину персиков.

      – Дам-ка я вам лучше абрикосов, Госпожа, – сказал я. – А то потом скажете, что проголодались, и опять разбудите меня ночью.

      – Спасибо, – сказала она. – Я, слава богу, еще не дошла до того, чтобы есть эту падалицу. Развязывай салфетку!

      Я снял с нее салфетку, а когда стал вытирать ей рот, она сморщилась и закатила глаза, будто молилась. Потом встала:

      – Отведи меня наверх!

      Она оперлась на меня, и мы прошли несколько ступеней, но на девятой все же остановились передохнуть.

      – Ты приготовил им комнаты? – спросила она, переводя дыхание.

      – Приготовил.

      – Ну хорошо, давай дальше, – сказала она и еще сильнее оперлась на меня.

      Мы опять стали подниматься, и, когда добрались до последней ступеньки, она, проговорив: «Слава богу, девятнадцатая!» – вошла в свою комнату.

      – Зажгите свет! – сказал я. – Я иду в кино.

      – Надо же, в кино он идет! – отозвалась она. – Взрослый человек. Смотри, допоздна не задерживайся.

      – Не задержусь.

      Я спустился на кухню, доел свою фасоль, помыл посуду, снял передник; галстук на мне, пиджак взял, кошелек с собой. Я вышел на улицу.

      С моря дует прохладный ветер, такой приятный; он шелестит листьями смоковниц. Я закрыл калитку и зашагал к пляжу: когда забор нашего двора кончился, начались мостовая и стены новых бетонных домов. На балконах в маленьких тесных садиках сидят люди, включили свои телевизоры, смотрят и слушают новости. На решетках мангалов жарится мясо, поднимается ароматный дым. У мангалов стоят женщины. Никто меня не видит. Семьи, жизни. Так интересно… Когда приходит зима, абсолютно все уезжают, и тогда на пустых улицах я слышу звук собственных шагов, и мне становится жутко… Холодно, я надел пиджак, свернул на боковую улицу.

      Как странно думать, что все одновременно сидят за ужином и смотрят телевизор! Я бреду по переулкам. В конце одного из них, заканчивавшегося на маленькой площади, остановилась машина, из нее вышел только что приехавший из Стамбула и усталый на вид отец семейства с сумкой в руках и вошел в дом. Он так беспокоился, словно опаздывал на званый ужин с просмотром вечерних теленовостей. Я опять вернулся на набережную и услышал там голос Измаила:

      – Национальная лотерея! До розыгрыша шесть дней!

      Меня он не видел. А я не подал голоса. Он бродил между столиками – виднелась его голова, то исчезая, то вновь появляясь. Потом его подозвали к столику, он подошел, СКАЧАТЬ