Догони свое время. Аркадий Макаров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что метафора времени-поезда здесь не случайна. Воспоминания о давнем друге рисуют в моём воображении летящий в неизвестность поезд, и два чудака, два подростка-переростка, сидящих на крыше вагона с раздутыми рваными парусами рубах, и сумасшедшее веселье разрывает их орущие рты: вперёд и дальше! И только вперёд! И только дальше!..

      1

      Убедив домашних выдуманной несуразной чепухой о школьных лагерях, мы с другом срываемся, как с головокружительного обрыва, в необъятные пространства стальных параллельных линий, которые, конечно, сходятся только в бесконечности.

      Ощущения стремительного полёта и – убегающая, недосягаемая бесконечность горизонта, которую любопытный зрачок стремится защемить, но, прихватив его, никак не может удержать – восторг незабываем!

      Тогда, наверное, и поселилась в моём друге, и стала сосать грудь лягушка-путешественница, которая и меня иногда чмокала мокрыми холодными губами.

      Эта жаба захватывала когтистыми лапками сердце, и оно начинало стонать, беспокойно заманивая туда, в недостижимое и неясное за отодвигающимся горизонтом пространство, где шла такая красивая, такая непохожая на нашу жизнь.

      Но всё, кроме стремительно убегающего горизонта, когда-нибудь да кончается.

      Кончилось и наше детство, а с ним и летящие пространства, озираемые с покатых и неустойчивых крыш громыхающих на стыках вагонов. Надо было строить свою жизнь.

      Нам так понравилось слово «строить», что мы, как-то вдруг, оба очутились в строительном тресте – я в бригаде монтажников, а Валёк подался к бетонщикам, там платили «поболе», но надо было и вкалывать тоже «поболе».

      У бетонщиков расценки шли по кубам, а у нас, монтажников, по тоннам. Попробуй, посчитай, сколько тонн ушло железа в сварных конструкциях, когда они уже смонтированы!

      На монтаже, на воздухе, работа сварщика не пыльная: сиди себе на верхотуре, как дятел, и лови электродом дугу вольтову, швы прошивай. Такая работа мне нравилась, и стала основной в моей хлопотливой жизни.

      – Спина как ломит… Ага! – сказал однажды Валёк, стягивая с ноги антивибрационный ботинок на толстенной каучуковой подошве.

      Такую обувь тогда выдавали бетонщикам от вибрационных сотрясений. Бахилы крепкие, тяжёлые, правда, но ходишь в них мягко, как по ковру персидскому.

      Мой друг запустил ботинком в шевелящийся в углу комок газеты со следами вчерашнего ужина – столовские пирожки с мясом, – и отвалился на подушку, усиленно дымя сигаретой.

      Мыши нас особенно не досаждали, пообвыклись. Всё, что можно было съесть, мы съедали сами, оставляя им одни обёртки.

      Ветер, прижатый дверным косяком к барачному полу, пытаясь вырваться через разбитое окно наружу, жалобно поскуливал, как щенок, которому нечаянно наступили на хвост.

      Тоска собачья! Ни денег, ни вина! И до получки ещё дней десять…

      – Работа и раб – однокоренные слова, – философствовал Валёк, тыча недокуренную сигарету в плохо оштукатуренную известковым раствором стенку. СКАЧАТЬ