Судьба и другие аттракционы (сборник). Дмитрий Раскин

Чтение книги онлайн.

      – Я сказал, что хотел бы такой предыстории, которую вы пытаетесь лепить из этой вашей омеги, – сказал Глеб. – Но не вместо истории.

      – Ты так и не понял, – вздохнул Снайпс.

      – Это ваше желание создать мир, метафизика которого сумеет то, чего ей так мучительно, так беспощадно не удалось в человеческом нашем бытии… Но вы же не текст создаете, а пытаетесь лепить из нуклеинового праха! Да, я не дорос до собственных проповедей непредсказуемости, свободы и безосновности, вы хорошо поймали меня. Но в вашем праве махать генномодифицирующим скальпелем я сомневаюсь. То, что вы сделали с альфой, не искупить грядущим миром омеги, каким бы он ни был.

      – Я знаю, – кивнул профессор. – И сделал это в полноте знания.

      – Как вы сказали: смесь из жажды добра и света, демиургического ража и всегдашней нашей человеческой жалости к самим себе? Вы стали ее заложником, попали в такую ловушку.

      – Да, попал.

      – И что? Пришлось стать Богом?

      – Поначалу, да.

      – А потом? Стойте. Я понял! Не Творец, не Господь, но измучившийся, уставший, отчаявшийся человек творит мир омеги от безысходности.

      Профессор Снайпс промолчал.

      – Только с чего вдруг безысходность? – продолжал Глеб. – Вы же человек эпохи, когда человечество достигло немыслимых высот и не только в технологиях, но и в смысле гуманности, счастья, добра. Преодолело собственную историю, искупило ее.

      – Ладно, Глеб, – сказал профессор, – наверное, на сегодня хватит.

      Он встал, подал руку. В его улыбке, в рукопожатии кроме усталости, снисходительности к Глебу, на этот раз не показной, не театральной, была жалость, опять же не показная – профессор думал, что Глеб не заметил.