Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом. Коллектив авторов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом - Коллектив авторов страница 67

СКАЧАТЬ популярность лекций Грановского, о чем так блестяще писала Присцилла Рузвельт (см. сноску 49) {в электронной версии книги – сноска 507. – Прим. верстальщика.}. Анненков вспоминает, что, приехав в Москву осенью 1843 года, он «застал ученое, так сказать, межсословное торжество <…> по случаю первых публичных лекций Грановского, собравшего около себя не только людей науки, все литературные партии и обычных восторженных своих слушателей – молодежь университета, но также и весь образованный класс города»[505]. Это было беспрецедентное событие, немыслимое и невозможное до тех пор, пока не появились для массовой публики «предметы уважения, кроме тех, которые издавна указаны ей общим голосом или официально»[506], – те объекты поклонения, которые были выкованы в огне новой университетской культуры.

      Царское правительство еще не примирилось с появлением открыто оппозиционной интеллектуальной культуры, и вскоре последовал период реакции. В результате к 1848 году было сокращено число студентов, запрещены командировки за границу, была даже прекращена практика литографирования лекционных курсов, доступных в Публичной библиотеке. После скандала, произведенного защитой магистерской диссертации Грановского в 1845 году, были введены новые правила, ограничивавшие доступ на публичные защиты и устанавливающие новую систему пригласительных билетов[507]. В соответствии с новой системой, созданной для предотвращения беспорядков во время публичных защит диссертаций, пригласительные билеты для дальнейшего распространения раздавались преподавателям в соответствии с их рангом, лишь ректор мог пригласить любое количество гостей. Кроме этого, попечитель учебного округа мог выдать дополнительные билеты, чтобы сделать научные диспуты доступными для ревнителей образования, но делалось это под жестким контролем[508]. И уже в следующем месяце (словно прежних мер оказалось недостаточно) специальным циркуляром были введены ограничения, посредством которых контролировались уже не только диссертации, но и тезисы, формулируемые на их основе для диспутов, для того, чтобы нельзя было «понимать разным образом одно и то же предложение». Задачей попечителей было также следить, чтобы на защитах не «допускать в смысле одобрительном обсуждения начал, противных нашему государственному устройству»[509]. Именно в такой атмосфере могла возникнуть ситуация, когда на защите диссертации по эмбриологии кандидата обвиняли в нелояльности по отношению к России потому, что он использовал латинскую, немецкую и французскую научную терминологию. Защита стала напоминать «вместо ученого диспута» «полицейский донос»[510]. Только после ослабления этого тиранического режима, последовавшего после поражения в Крымской войне и смерти «Имперникеля» (Николая I, как его насмешливо назвал Герцен), образованная публика вместе с академическим сообществом – оба этих института все это время продолжали разрастаться и развиваться – смогли превратить защиту диссертации в средство публичной коммуникации СКАЧАТЬ



<p>505</p>

Annenkov P.V. The Extraordinary Decade. P. 81.

<p>506</p>

Ibid.

<p>507</p>

Roosevelt P. Apostle of Russian Liberalism: Timofei Granovsky. Newtonville, 1986. P. 106.

<p>508</p>

См.: Дело Совета Императорского С.-Петербургского университета «О приглашении лиц к присутствию на публичных защищениях ученых диссертаций», 20 декабря 1850 г. // ЦГИА Санкт-Петербурга. Ф. 14. Оп. 1. Д. 4965. Л. 1.

<p>509</p>

Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности министерства народного просвещения, 1802–1902. СПб, 1902. С. 264.

<p>510</p>

Цит. по: Roosevelt P. Apostle of Russian Liberalism. P. 142 (см.: Никитенко А.В. Дневник. Л., 1955. Т. 1. С. 316, запись от 6 декабря 1848 года); см. также: Ibid. P. 210. Note 61.