Один человек (сборник). Михаил Бару

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ же касается рассказов Бару написанных по просьбе старомодного редактора именно как юмористические, то… в общем, слышали бы вы восторги читателей!..

Валерий ХАИТ,главный редактор одесского юмористического журнала«Фонтан»

      Тридцать третье марта

      Двадцать седьмое сентября. Не успел кончиться один дождь, как начался другой. В порядке незаживающей очереди. Пронизанная ветром старушка и пронизанная ветром кошка в пронизанной ветром сумке старушки. И все до самых костей. Старушка, кошка, сумка. Труба городской котельной поутру распорола пять облаков. Просто в клочья. Слишком низко нависли. Места им уже не хватает – вот и нависают ниже некуда. Сейчас такое время: все кто может – на юг. И они тоже. Столпились и ждут попутного ветра. А тот и в ус себе не дует. Шарахается по улицам и переулкам. Прикуривать мешает, неприличное насвистывает в уши прохожим. Мужчины только посмеиваются, а женщины детишек по домам загоняют, чтоб не слушали. Детишки всё равно слушают, но это не большая беда – у них через другое ухо быстро вылетает. Если, конечно, им родители его чистят регулярно. А нет, так в голове остаётся и гуляет допоздна. По утрам, спросонок, зеваешь всё длиннее и длиннее. Но это ещё ничего. Вот к декабрю придётся начинать зевать ещё ночью, чтобы на работу вовремя успеть. Огурцы и помидоры попрятались в банки. Грибы ещё не спрятались, но кто им виноват? Кто заставлял расти в таком количестве? Капуста свежа, беззаботна и весела, но того и гляди начнёт кваситься. Мелочь выстуживает кошелёк. Одеяла и носки начали толстеть и покрываться шерстью. Мёрзнут кончики. Пока только они. Батареи ночами урчат на пустой желудок. Бархатный сезон уступает место отопительному.

      конец сентября…

      с каждым днём всё холоднее

      звон колокола к заутрене

* * *

      В середине осени стая писем собралась лететь на юг. Уже и в конвертах с надписанным адресом. Даже с наклеенными марками. Солидно подготовились – заказные все. И только одна записка в чём мать родила. Но лететь хочет. Её, конечно, отговаривают – куда, мол, ты. Если дождь в пути – буквы-то все враз и посмывает. А ветер? Ты и так на сгибах вся уж потёртая. Разорвёт ведь на клочки. Да и без марок как через границу? Безмарочных почтальоны сбивают почём зря. Даже письма, случается, не долетают, а о записках и говорить нечего. И что за блажь такая – непременно лететь! На тебе всего три слова, из которых одно местоимение, а истерики устраиваешь, как доклад на сто страниц машинописного текста. Перезимуешь. Записка их, конечно, просила, чтобы в чьём-нибудь конверте, в уголке, Христа ради… но – нет. Это, говорят, перевес, да и заклеены мы все. Так и улетели. А через два месяца вернулись. В чёрных штемпелях, измятые, потрёпанные. Может, адресат выбыл, а может, получать не захотел. А некоторые не вернулись – разорвали их на мелкие кусочки. Так быстро, что и рассказать они ничего не успели.

* * *

      Развиднелось. Пригрело. Совсем чуть-чуть. Солнце присело ненадолго. Соблюдает обычай. Облака, свинцовые, тяжеленные (и как только не падают), не СКАЧАТЬ