Пластическая хирургия с изнанки. Медицинский роман-откровение. Ксения Авдошенко

Чтение книги онлайн.

      Войдя в ординаторскую, я приветливо поздоровалась со всеми присутствующими. Они рассматривали меня, я изучала фамилии на бейджах. Переведя глаза на крупного мужчину, сидящего за столом перед горой историй болезни в халате на голом торсе, я опустила взгляд на его бейдж и громко расхохоталась: «ГЕРЦОГ Андрей Андреевич».

      Хирургия – специальность, насквозь пропитанная мужским шовинизмом. Я поняла это с первого же дня появления на кафедре экспериментальной и клинической хирургии, когда увидела пять хирургов, высунувшихся из ординаторской поглазеть на меня. Как оказалось, я была первой особью женского пола за всю историю кафедры. На обучение меня, конечно, приняли, краснодипломница как-никак, но хирургии меня никто учить не собирался. Мне ясно дали понять, что моя задача – «писать истории, печь пирожки и мыть чашки», а в операционной делать нечего. Попытки указать на равные права с мужчинами натыкались на стену едких шуток и пошлых комментариев. Но последней каплей моего терпения стал смачный шлепок по заднице, который мне отвесил один из кафедральных профессоров. Вот тут моя внутренняя феминистка взбунтовалась! Я перестала приносить домашнюю еду на работу, чтобы не баловать коллег. Их некогда белые чайные чашки покрылись толстым темно-коричневым слоем чайного осадка, а посуда в раковине копилась весь день – я просто прекратила ее мыть. Мужское население мне отвечало не менее «достойно»: отлучением от операционной, бойкотом и перевязками самых сложных пациентов.

      Так продолжалось месяца полтора. Вдруг один из хирургов позвал меня на ассистенцию. Это был тот самый Герцог. Он словно взял надо мной шефство. За первые недели в ординатуре я уже успела понять, кто тут с руками, а кто чистый теоретик. Он был из первых. Высокий, широкоплечий, с крупными чертами лица и добродушной улыбкой – настоящий сибиряк. Когда он смеялся, смеялось все его тело, а когда пальпировал пациента, определяя патологию, его ладонь покрывала всю поверхность живота. Я и сейчас, по прошествии 19 лет, узнаю его руки по форме пальцев и ногтевых пластин. Он курил трубку, и утром, заходя на территорию больницы, я понимала, кто из нас пришел на работу первым. Это был единственный период в моей жизни, когда мне нравился запах табака. А аромат его Fahrenheit лишал меня покоя, и по сей день является моим фаворитом среди мужских запахов. Но эти эмоции я переживала внутри, внешне все было более чем невинно: я к нему на «Вы», а он был единственным, кто не проявлял ко мне полового интереса. Только учеба, только работа, только ее величество Хирургия.

      Андрей Андреевич был единственным, кто относился ко мне серьезно, постепенно раскрывая для меня секреты ремесла, от меня требовалось только внимать и бесконечно писать истории болезни (компьютеров тогда еще не было). Я дежурила сутки через сутки, буквально жила в больнице, но это не утомляло, наоборот, я летела на работу. Через полгода на моем личном ординаторском счету было несколько десятков СКАЧАТЬ