Джинн из консервной банки. Людмила Милевская

Чтение книги онлайн.

      Павел Александрович недовольно поморщился и поспешно ответил:

      – Да, много раз, ангел мой, гораздо больше, чем это было необходимо.

      Заметив кислую гримаску жены, он поспешил добавить:

      – Но не переживай, мое золотко, ты всех потрясешь: Вальтер к вернисажу пришлет какого-то Жаррона.

      – Кто это? – удивилась Ольга. – Я даже не слыхала о таком.

      – Говорят, он очень моден, – заверил жену Павел Александрович.

      – Первый раз слышу это имя, – она выразительно посмотрела на Георгия, призывая его в союзники: – Жорж, а ты о нем слышал?

      – Я в этом полный профан, – ушел тот от ответа, не желая нервировать отца.

      Но и это не помогло, Павел Александрович начал раздражаться.

      – Вальтер показывал целую кипу проспектов, – холодно сказал он, – газеты, журналы. Везде «Жаррон! Жаррон! Жаррон!» Хвалят, восхищаются.

      Ольга нервно дернула плечом.

      – Мне-то что с этого? – со слезами в голосе сказала она. – Здесь Жаррона никто не знает. Ты обещал сногсшибательный вернисаж, а выходит нечто провинциальное. Как ты не поймешь, моему творчеству нужна оценка светилы.

      Павел Александрович спасовал перед слезами жены. Раздражения как не бывало. Он виновато развел руками и попросил:

      – Ангел мой, не спеши расстраиваться. Судя по тому сколько я заплатил этому Жаррону, именно он и есть настоящий светила.

      – Не обязательно, – горячась, возразила Ольга. – Заплаченная сумма может говорить не только об этом. Она может говорить и о том, что он настоящий мошенник, каких немало сейчас хлынуло в нашу страну.

      Павел Александрович просиял улыбкой. Ему было приятно, что Ольга сказала «в нашу страну». Он был патриотом.

      – Ангел мой, не волнуйся, мы раскрутим этого Жаррона. Я обеспечу ему такую рекламу, что в нашей стране его будут знать лучше, чем самого Врубеля или Васнецова.

      Ольга озадаченно уставилась на мужа. Она не знала, кто такой Васнецов и уж тем более Врубель.

      – Это тоже художники, – ехидно пояснил Георгий, заметивший ее замешательство.

      Слово «тоже» польстило Ольге. Таким образом Георгий косвенно признавал художницей и ее. На самом деле это «тоже» относилось лишь к Дэви и Жаррону.

      С точки зрения Георгия их садовник, регулярно подкрашивающий ограду сада, имел большее право считать себя художником, чем мачеха, картины которой если и были шедевром, то только ужасающего дилетантизма и безвкусицы.

      Правда, Георгий не спешил разочаровывать мачеху. Это было слишком опасно. К тому же Павел Александрович настолько не разбирался в живописи, что всякий раз приходил в восторг от нового, щедро вымазанного красками, полотна. Как только случалось это событие, Павел Александрович тащил сына в мастерскую жены, замирал в изумлении и восклицал:

      – Чудо! Не правда ли, Гоша?

      – Ты прав, это чудо, – соглашался Георгий и мысленно добавлял: «Чудо бездарности».

      Глава 7

СКАЧАТЬ