Мне надо кое в чем тебе признаться…. Аньес Мартен-Люган

Чтение книги онлайн.

      Многообещающий талант Идриса не избавлял его от парализующего страха. Он справился со своей робостью один-единственный раз – до сих пор не понимаю, как ему это удалось, – когда явился в галерею. Правда, я клещами вытаскивала из него каждое слово, пытаясь выяснить, чего он от меня хочет. Чтобы понять, что он пишет картины, мне пришлось попотеть. Он привык терпеть насмешки, его никогда не ценили, никто не поощрял его занятия живописью, напротив, знакомые уговаривали перестать упорствовать и бросить это пустое дело. В конце концов он сдался. От меня он ждал отзыва, который подведет его к окончательному решению: заниматься ли ему живописью или лучше поставить на ней крест. Я поверила в него. Уже давно ни один художник не производил на меня такого мощного впечатления, как Идрис. Выход на публику приближался, давние демоны заявляли о себе, все настойчивее терзая его, и с каждым днем мне приходилось чаще и чаще гасить Идрисовы вспышки паники. Насколько Кармен вела себя в галерее полноправной хозяйкой, настолько же растерянно слонялся из зала в зал он, испуганно косясь на выставленные картины – его собственные мы еще не развесили – и принимая как данность, что ему не выдержать конкуренции с остальными художниками. Он страдал синдромом самозванца и постоянно извинялся за сам факт своего существования, а я прикидывала, как его излечить. Но сколько я ни повторяла, что не сомневаюсь в нем, ничего не менялось…

      – Я не приду сюда… в главный вечер.

      Пробил час жестких мер. Я подошла к нему, схватила за плечи, заставила посмотреть в глаза. Скрыла одолевающую меня досаду с примесью иронии, чтобы не огорчать его еще больше. Он был очень крупным мужчиной и при этом неуклюжим, плохо управляющим своим телом. Я напоминала себе школьную учительницу, намеренную отчитать нерадивого ученика. В свои сорок три года Идрис оставался ребенком: я была растрогана тем, что в отличие от других художников, которые меня этим ужасно раздражали, он не ломал комедию и не играл роль непризнанного гения, а был таковым по жизни.

      – Исключено, я тебе не позволю, вернисаж без автора невозможен… Твои акции резко вырастут, это не подлежит сомнению, и пока тебе еще рановато прятаться, поддерживая миф о творце, окутанном тайной.

      – Я ничего не смогу, я не умею говорить… Я все испорчу. Я не создан для света прожекторов.

      – Ты-то, может, и нет, но вот твоя живопись – еще как… И она нуждается в твоем присутствии. Я буду помогать тебе на вернисаже, поддержу, если понадобится, подскажу правильные ответы.

      Он продолжал трясти головой, не соглашаясь, сегодня он был особенно напуган. Я приготовилась разыграть самый старший козырь – воззвать к его чувству вины. Без этого было не обойтись, поскольку оставшиеся до вернисажа две недели будут слишком долгими, если мне придется ежедневно гасить очередной кризис.

      – Идрис, если ты не придешь, мне придется все отменить. Не забывай обо мне, о репутации галереи. Приглашения разосланы, СКАЧАТЬ