Утро Московии. Василий Лебедев

Чтение книги онлайн.

      Губные старосты[18], увидев толпу, закрылись в избе вместе с подьячим Онисимом Зубаревым.

      Кузьма Постный предводительствовал. Он первым взошел на крыльцо и постучал, но никто не отворил дверей.

      – Да ты гораздо стучи!

      Кузьма постучал сильнее, но никто внутри не подавал признаков жизни.

      – Ничего, подождем. В нужник захотят – скоро выйдут! – подмигнул толпе Кузьма.

      А в толпе только и разговору было, что о царском указе. Кто-то выкрикнул, что снова поднимается смута на Руси. Другой – что война. Предположения одного тут же перерастали в слухи многих, слухи походили на истину.

      В это время Кузьма крикнул так, что сразу привлек к себе внимание:

      – Польский король назвал себя государем всея Руси! Нашему государю претерпеть сего немочно!

      – Владыко, патриарх, не желает их латынской веры! – тотчас поддержали Кузьму.

      – Ну и чего? – спросил кузнец Чагин.

      – А того, что государь теперь собирает под свою государеву руку все отчинные города свои, что были во владении Ивана Васильевича Грозного! А чтобы Литву и Шведа воевать, войско нужно многолюдно и оружно!

      – Знамо, нужно: без войска не отгремишь! – крикнул Рыбак.

      – Теперь по всей Руси снова пойдут людские поборы. А где войско? Дворяне стали малолюдны, пеши, неоружны и малопослушны, на них у царя-батюшки надежда худа.

      – Ну и чего? – опять спросил Чагин, напряженно морща темный лоб, в черных накрапах отскочившей из-под молота окалины.

      – А и того, что будут брать ныне по мужику с дыма![19]

      – По мужику с дыма! – охнула толпа.

      И не было тут человека, у которого не дрогнула бы душа, да и не диво: уходить мужику от земли, уходить весной, когда самая работа, когда зима подчистила, подмела все сусеки, все сенники, когда изморенная за долгую зиму скотина стоит в клочьях не вылинявшей от бескормицы шерсти, ждет весны, суля человеку возрождение жизни, сытость.

      – Этак всех христиан поберут – по мужику с дыма! – прогудел Чагин. – И все потому, что король царем нашим назвался? Да ну и пусть его!

      Тут вывернулся к крыльцу Рыбак и, не поднимаясь на ступени, сказал, запрокинув голову:

      – Нет, Чага, тут не в названии муть. Тут в другой воде каша заваривается…

      – В какой воде? – спросил Чагин, набычась с крыльца.

      – А вот в какой, люди добрые! – Рыбак поднялся на одну ступень и повернулся к народу: – Эй, Андрюха! В каком я году у тебя сёдла чинил, когда на Москву обоз наряжали? А?

      – Да уж четырнадцать лет тому! – подумав, отозвался шорник[20].

      – Во! Как раз быть в тот год смуте. И вот пришли мы семужьим обозом на Москву. Только семгу в рядах раскупили – на́ тебе: царя убили! Такая гиль[21] поднялась, что царев престол опрокинуло!

      – Ну СКАЧАТЬ