На руинах. Галина Тер-Микаэлян

Чтение книги онлайн.

      – Голову держите ровно, не опускайте. Так вы мой, стало быть, ровесник. Но как же так вышло, что у вас все отняли? – он сразу же спохватился. – Нет, вы мне, конечно, не обязаны рассказывать, если не хотите.

      – Ценю вашу деликатность, но теперь уже можно. Не думайте, что я преступник и скрываюсь – меня принудили к этой жизни. Так вышло, что я неожиданно для себя самого оказался втянутым в борьбу сильных мира сего – случайно узнал, что ценнейшая коллекция картин, которую в восемнадцатом веке русский купец Соловьев передал в дар церкви, была преступным образом вывезена из СССР и продана. Человек, который по наивности своей попытался добиться правды и разоблачить преступников, был убит, а мне, свидетелю, предложили исчезнуть и жить под его именем. Хотя, точнее сказать, не предложили – у меня не было выбора. Это все произошло в конце семьдесят девятого, почти шесть лет назад, но даже после того, как умер Брежнев, сняли с поста замминистра его зятя Чурбанова, а тогдашний глава МВД Щелоков застрелился, я все равно боялся – не за себя, за своих близких. Боялся даже узнать, что с ними, как они живут. Но теперь началась перестройка, – голос клиента неожиданно зазвучал возбужденно и страстно, – я верю Горбачеву, я верю, что в стране началась новая жизнь! Прошлого все равно не вернуть, но я безумно хочу к жене и детям, у меня нет в жизни ничего дороже них.

      – Вот, как бывает, даже и не поверишь, что такие вещи взаправду случаются! – Алексей покачал головой и осторожно добавил: – Но только ведь вы уже сколько семью не видели – шесть лет? Лучше бы сначала написать или, может, позвонить. Потому что ведь шесть лет…

      – Нет! – Самсонов так резко мотнул головой, что Алексей едва успел отдернуть ножницы, чтобы его не уколоть. – Не буду ни писать, ни звонить. Сегодня утром я написал заявление с просьбой уволить меня по собственному желанию и вечером уезжаю в Москву – к ним. Что бы ни случилось, но меня уже больше никто и никогда не сможет разлучить с моей семьей. Не знаю пока, правда, как я стану им объяснять, что скажу, но…

      – Да скажите правду, что еще говорить? Тут ведь нет ничего стыдного, вы же не к другой женщине сбежали.

      – Поверит ли Халида правде, как вы считаете?

      – Халида! Какое имя красивое у вашей жены! Должна поверить, почему же нет? В крайнем случае, так вы ведь у нас в городе шесть лет почти прожили, работаете хорошо – даже в областной газете про наш музей Ленина писали. Так что если надо, все подтвердят, и я первый.

      – Знаете, я мог бы обратиться с заявлением в прессу и рассказать о своей судьбе. Меня сочли бы жертвой застойного времени, мне бы сочувствовали, может быть, пели бы дифирамбы, как бывшим диссидентам. Но я хочу, чтобы моя Халида мне поверила без всяких заявлений и подтверждений, ведь мы никогда друг другу не лгали. Дети вот только… Хотя они уже почти взрослые и тоже имеют право знать правду.

      Закончив стрижку, Алексей тщательно протер напудренной ваткой лицо и шею Самсонова, снял мелкие волоски.

      – Вот вы и готовы, пусть жена полюбуется, как мастер Тихомиров все эти годы вас стриг.

СКАЧАТЬ