Белая радуга. Андрей Шилоносов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Эн. – Хотя… У меня есть трудности. Общаясь с людьми, я нередко чувствую стену. Это нелегко объяснить, но лучшего определения не придумать.

      Мэй закивала с пониманием.

      – Ты читал Эжена Юнеско?

      – Кого? – переспросил Эн.

      – Ой. Прости, – смутилась она. – «Читал», наверное, не совсем уместно по отношению к тебе.

      – Я считываю информацию с электронных устройств, – возразил Эн.

      – Ага, – с интонацией «так о чем я» Мэй попыталась вернуться к мысли. – Эжен и его театр парадокса. В наши дни пьесы уже не ставят, потому что последний театр уж десять лет как закрыли, но когда-то они были очень популярным видом искусства. Извини заранее за неточное цитирование, но, по-моему, Эжен сказал: «Мир, жизнь до крайности несообразны, противоречивы, необъяснимы тем же здравым смыслом или рационалистическими выкладками. И человеку… приходится год от года все труднее, все непосильнее, и человек чаще всего не понимает и не способен объяснить сознанием всей громады обстоятельств действительности, внутри которой он живет, а стало быть, он не понимает собственной сути, самого себя». Театр, оперирующий к правдоподобию, по его словам, не нужен. Нужен театр, который балансирует на границе двух миров: призрачно-фантастического и реального, но обязательно с привкусом ирреального. У Эжена также была статья «Трагедия языка». Там он обстоятельно демонстрирует, как разваливается язык, если его начинать использовать абсурдно. У языка есть конкретная функция – объединять людей. Но именно она теряется, так как человек сделал все, чтобы уничтожить язык. Человек использует язык не для передачи информации, а чтобы занять время.

      – Занимательно, – молвил Эн. – Он разбирался в секретах человеческого языка?

      Мэй пожала плечами.

      – Он писал комедии. Не жизнерадостные, но смешные. И верил, что когда-нибудь у человека обнаружатся проблески разума, человек научится пользоваться языком, и все вернется на землю.

      Шипение кофеварок стихло, а вместо него заиграли звуки музыки.

      – Это пианист, – прокомментировала Мэй. – Он, между прочим, слепой.

      – И без имплантов, – добавил Эн.

      – Зачем импланты пианисту? – рассмеялась Мэй.

      Пианист – бородатый черноволосый дядька в смокинге и в темных очках – поправил шелковую бабочку на шее, а затем заиграл веселый мотив.

      Есть в сердце центнеры крови.

      Лица в весенних деревьях.

      В кронах – поднятые брови.

      В листьях танцуют забвенья.

      Лес неумытым, небритым

      Ликом глядит однобоко,

      Утренним взором багровым

      Пялится прямо на бога.

      Где же ты, хмурая туча?

      Где лучи вечного боя?

      Есть в небе ветки и сучья.

      Есть в нем и гроздья покоя.

      В коридорах понизили уровень освещения. Несколько минут Эн и Мэй гуляли по закрытому переходу из одного здания СКАЧАТЬ