Матушка все еще спала, и первой меня увидела Эми, которая сильно отругала меня, отмыла от грязи и дала чистый фартук. Увидев мои синяки и царапины, матушка больше испугалась, чем рассердилась; она выразила надежду, что урок не прошел для меня даром, и заставила пообещать, что я никогда впредь не полезу на ограду, – каковое обещание я дала с полной готовностью. Я по-прежнему боялась, как бы не обрушилась еще часть утеса, – а вдруг наш дом ухнет вниз среди ночи? – но, поскольку шума осыпи никто не слышал, все решили, что мне просто померещилось.
Я старалась не выдавать своего потрясения, но всякий раз, закрывая глаза, вновь оказывалась там, на почти отвесной стене обрыва, и наутро встала такая бледная, что матушка всполошилась, уж не приключилась ли со мной какая хворь. Хотя я намного охотнее предпочла бы сесть с ней за уроки, мне пришлось улечься обратно в постель и, за неимением других занятий, мрачно размышлять о содеянном. Не закричи на меня Розина, я бы точно погибла; с другой стороны, если бы она не насмешничала надо мной, не дразнила трусишкой, я бы и близко не подошла к обрыву. Немного погодя я выскользнула из постели, встала перед зеркалом и принялась бранить свое отражение: мол, как ты могла подначить меня на такое опасное дело. «Я ведь могла разбиться насмерть!» – кричала я, когда вдруг за спиной Розины (я не сразу сообразила, что просто в зеркале) появилась моя матушка, глядящая на меня с неподдельным испугом:
– Джорджина! Что ты делаешь?
– Да так, играю в шарады, мамочка, – запинаясь, пролепетала я.
Что такое шарады, я представляла смутно, но точно знала, что в этой игре среди прочего надо изображать разных других людей.
– Но ты кричала на свое собственное отражение, называла его Розиной и сказала, что могла разбиться насмерть.
– Розину я просто выдумала, мамочка. Я сочинила историю и рассказывала самой себе.
– Джорджина… – Опустившись на колени, матушка нежно, но крепко взяла меня за плечи и повернула к себе. – Я не сержусь, но ты должна сказать мне правду. Твои разговоры с зеркалом… это не полезно для тебя. И что такое ты говорила про «разбиться насмерть»? Это имеет какое-то отношение к твоему вчерашнему падению со стены?
– Да, мамочка, – призналась я и, чтобы отвлечься от покаянных мыслей о своем ужасном проступке, принялась рассказывать про Розину: как я придумала себе сестру из зеркала и как именно Розина, девочка храбрая и безрассудная, подначила меня залезть на стену.
Все время, пока я говорила, матушка смотрела на меня с возрастающей тревогой. Наконец я неуверенно умолкла.
– Но почему ты называешь ее Розиной? – В матушкином голосе прозвучали нотки страха, каких я никогда прежде СКАЧАТЬ