История белорусского театра кукол. Опыт конспекта. Борис Голдовский

Чтение книги онлайн.

      Известный украинский писатель и исследователь И. Франко, например, отмечал, что в текстах украинского вертепа XVIII в. есть одновременно и белорусские, и польские сцены[22]. Так проходил процесс взаимообогащения, взаимопроникновения народных культур.

      В представлениях большинства батлеек западной части Белоруссии доминировал католицизм, в аналогах же восточной ее части – православие. Соответственно, у западнобелорусской и восточнобелорусской батлеек были сюжетные и композиционные отличия.

      Так, во второй (комической) части западнобелорусской батлейки:

      – сразу после сцены смерти Ирода в царском дворце появлялся Еврей, который с интересом осматривал и оценивал палаты Ирода;

      – сюда же приходил Мужик (или Солдат), ссорился с Евреем и убивал его;

      – в сценах с Цыганом и Цыганкой Цыган водил медведя, а Цыганка с ребенком на руках пела песню о том, как она умеет ворожить и обманывать;

      – мужик Матей объедался святочной кутьей и звал шарлатана-Доктора, который «лечил» Матея дубинкой;

      – далее следовали парные танцы кукол: Франт и Паненка, Купец и пани Барановская, Улан и Уланка, Краковяк и Краковянка…;

      – Антон с Антонихой выводили упрямую козу, которую Антониха пыталась подоить;

      – в финале же три Королевы доброй веры шли поклониться Младенцу, после чего Монах собирал со зрителей пожертвования.

      Если в начале западнобелорусской батлейки появлялся Ангел, то в начале восточнобелорусского варианта – Пономарь, который звонил в колокол и зажигал свечи, после чего в комической части представления:

      – Пан и Паненка плясали под аккомпанемент религиозного канта;

      – Александр Македонский сражался с Пором Индийским;

      – Цыган танцевал с Цыганкой, а еврей Берка – с Сарой;

      – затем Разбойник убивал еврея, а Антон с Антонихой выводили свою упрямую козу;

      – в финале же Разбойник собирал с публики деньги.

      Популярность батлейки в Белоруссии XIX в. была огромной. Исследователь П. Бессонов писал о ней, что «до последнего польского восстания не было на Белой Руси довольно значительного околотка, на который не приходилось бы хотя б по одному такому передвижному балагану или ящику, полученному издавна в наследство, поправленному или наново сбитому с большими хлопотами во время филипповок; нет почти местности, особенно в деревне или на селе, где бы хоть раз на Рождество не отбылося бы описанное нами представление – в том или другом виде»[23].