И. Г. Эренбург и его эпистолярное общение с властями. Е. В. Суровцева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ На выручку с вечера в честь Роллана, который прошёл очень хорошо, удалось расплатиться с частью долгов. Затем – жалобы на передёргивание его, Эренбурга, слов. Когда Эренбург был в Москве, он беседовал с Ангаровым о своих очерках о парижском конгрессе, и на столе Ангарова лежала выписка из одной из эренбурговских телеграмм, где речь шла о Пастернаке. Ангаров сообщил, что проверял, насколько верно утверждение, приписываемое Эренбургу, будто «совесть поэта есть только у Пастернака». Причиной этого разговора послужила заметка под названием «Откровенный разговор (о творчестве Б. Пастернака)», опубликованная в «Комсомольской правде» (1936, 23 февраля). В заметке говорилось, что «Илья Эренбург в Париже приветствовал Пастернака как поэта, который доказал, что высокое мастерство и высокая честь отнюдь не враги» и что этот «комплимент» сомнителен. Эренбург заявляет, что «Это либо злостное искажение, либо недоразумение», сам Щербаков – свидетель тому, что на Конгрессе Эренбург вообще никого не «приветствовал». Статья в «Комсомолке», данная как редакционная, заставляет Эренбурга задуматься и над разговором с Ангаровым, и над отношением к нему «руководящих литературной политикой товарищей». Если это отношение совпадает с мнением, высказанным в газете, то ему лучше вообще воздерживаться от каких-либо литературно-общественных выступлений и у себя в стране, и на Западе. Заключительная фраза письма содержит просьбу об ответе на этот вопрос.

      «Упоминающийся в этом письме А. И. Ангаров был в то время заместителем заведующего отделом культурно-просветительной работы ЦК ВКП(б). Возникший у него внезапный интерес к реплике Эренбурга о Пастернаке был продиктован отнюдь не личным любопытством. Это была реакция на донос кого-то из тех коллег Ильи Григорьевича, кто почувствовал себя лично задетым этим его злополучным высказыванием.

      На самом деле Эренбург о том, что из всех советских поэтов совесть есть только у Пастернака, разумеется, не говорил, и такое грубое искажение смысла его реплики глубоко его возмутило. Но основания для обид были. Овацию-то устроили только одному Пастернаку. И устроили, как объяснил это Эренбург, именно потому, что только с ним, с его обликом – и даже с только что произнесенной им речью – сопрягалось это сакраментальное слово “совесть”» [36].

      Щербаков отправляет Эренбургу ответ 23 марта 1936 г. [45, с. 233–234], в начале которого они извинился за задержку с откликом, связанную с болезнью. Далее Щербаков сообщает, что первый вопрос, заданный ему приехавшим в Москву Мальро, касался Эренбурга – какие крупные разногласия разделяют советских писателей и Илью Григорьевича. На это Щербаков ответил, что Эренбург – тоже советский писатель, поэтому крупных разделяющих разногласий с другими советскими писателями у него нет, речь может идти лишь о разногласиях творческих, которые существуют в советской литературе. Сначала Щербаков не понял смысла вопроса Мальро и осознал его только после получения письма СКАЧАТЬ