Русские бабы. Елена Крюкова

Чтение книги онлайн.

      Без страха и упрёка

      по рытвинам дорог

      от крова и до Бога

      шагает Дон Кихот.

      Его смешные латы

      от поступи звенят.

      Вокруг него все святы.

      Лишь он один не свят.

      Его взвели на царство,

      и верит он, чудак.

      Приемлет, как богатство,

      он шутовской колпак.

      Ни замка, ни чертога,

      но счастлив Дон Кихот.

      Как скоморох у Бога,

      он честно крест несёт.

      Идёт-гудёт потеха,

      позор на целый свет —

      смешно, а против смеха

      и заповеди нет.

      Скажи – и ляжет грудью

      за друга своего.

      Отсвечивает грустью

      улыбка у него.

      Смеётся вся округа

      над смелостью шагов,

      он видит в монстре друга,

      а в мельницах врагов…

      И только на закате,

      когда погибнет он,

      печаль на всех накатит

      со всех семи сторон.

      И выскажут в финале —

      погиб, мол, он не зря!

      …Так люди распинали,

      с потехами, Царя.

      Цветами и венками

      покроют хладный прах.

      И с важностью восславят,

      как светоча, в веках.

      Пока же – злая ругань

      летит ему вослед,

      и заметает вьюга

      его неровный след.

      (стоя на камне, отошедшем

      от обрамления постамента памятника)

      Вот, Горький, бронзовый Максим,

      тебе моя рука.

      Сегодня рядом мы стоим,

      как суть – два босяка.

      Ты жил на этих берегах,

      как я сейчас живу.

      И в людях, ближних и врагах,

      смысл жизни познаю.

      Наивна я. Но не проста.

      И ты бывал не прост,

      когда такая высота.

      А я – метр с кепкой рост.

      Но всё, что будет с нами здесь,

      в писаньях старины,

      с недосягаемых небес

      и из подземной тьмы,

      там, мира этого извне —

      померят нам судьбу.

      И встанем вместе, наравне,

      на Окском берегу.

      Человек на скалу взошёл.

      Ветром бьёт то в лицо, то в спину.

      Это Горький стоит в пальто

      Своего погибшего сына.

      Руки за спину заложив —

      На расстрел или при аресте.

      Места крестного старожил,

      Неба этого буревестник.

      Чёрным лёгким ещё хрипя.

      Человек гигантского роста.

      Руки сжал так, что пальцы хрустят.

      Дайте, дайте ему папироску!

      Он закурит, как паровоз,

      отряхнёт пепел дней облыжных.

      И пойдёт на Волжский откос,

      через вечно спешащий Нижний.