Сладкий привкус яда. Андрей Дышев

Чтение книги онлайн.

      Креспи относился к моим доводам, мягко говоря, с плохо скрытым скептицизмом. Мало того, он был уверен, что кислородное голодание и психологическая нагрузка серьезно повредили мой мозг. В то время как я сидел в раскладном кресле, укрытый пуховым спальником, и нервно стучал зубами, Креспи стоял по одну сторону от меня, а экспедиционный врач по другую, и оба с состраданием смотрели на меня.

      – И где же эта обрезанная веревка? – мягко спросил руководитель, глядя мне в рот. Мой взгляд был ему неприятен, и, чтобы не отводить глаза, он как бы притворился косоглазым. Сосульки на его бороде напоминали хрустальные подвески на люстре, только не звенели, когда начальник дергал головой.

      – Там осталась, – ответил я, кивая куда-то наверх. – У меня не было сил вырубить ее изо льда.

      – Может быть, вам показалось? – спросил врач, заботливо поправляя спальник на моей груди. Это был даже не вопрос, а доброжелательное утверждение, нестрашный диагноз, вроде: ты дебил, приятель, но это заурядно – в мире очень много дебилов.

      – Не надо, доктор. Не надо, – посоветовал я. – Я все прекрасно помню. Это была оранжевая, с голубой оплеткой семимиллиметровка.

      – Да мы не о веревке, а о срезе, – поспешно пояснил Креспи и в доказательство своих слов поднял с пола конец репшнура. – Вот это, например, обрыв или обрез?

      – Обрез, – ответил я уверенно, так как репшнур был мой. – Причем годичной давности. Поэтому он обтрепался и теперь похож на обрыв. Но там я видел совершенно свежий срез.

      – Ну хорошо! – теряя терпение, произнес Креспи. – Я могу вызвать полицейский вертолет. А что будет, если полиция квалифицирует этот сигнал как ложный вызов? Мне придется оплатить перелет в оба конца.

      – Я оплачу. Только не тяни с вызовом, Креспи.

      Креспи и врач переглянулись. Руководитель нервничал. Он не хотел неприятных разговоров вокруг экспедиции, спонсором которой была известная итальянская фирма «Треккинг», производящая горное снаряжение. Экспедиция носила рекламный характер, и вызов полиции в базовый лагерь мог повредить делу.

      – Ну, что же ты молчишь? – прервал я затянувшуюся паузу.

      Руководитель, высохший от возраста и любви к горам, белизну коротких волос которого оттеняло загоревшее до черноты лицо, стащил зубами рукавицу, кивнул врачу и что-то неслышно сказал. Решение выходило из него мучительно медленно. Я понял, что он сказал «о'кей», но скорее пока только для себя.

      – А о чем говорить? – сглаживая слабоволие Креспи, ответил врач. – Вы пока не убедили нас в необходимости полиции. Мы должны выслушать Бадура.

      – Бадур до третьего лагеря не дошел. Потому ничего интересного он не скажет, – возразил я.

      – Выздоравливай! – категорично потребовал Креспи и протянул мне руку, ставя точку на разговоре.

      – Вам надо отоспаться. Я принесу хорошее успокоительное, – добавил врач таким тоном, с каким палач обещает жертве добросовестно намылить веревку.