Русичи. Проза XXI века. Борис Алексеев

Чтение книги онлайн.

      – Запоминай, – добавил он, обернувшись, – храм преподобного Симеона Столпника.

      – Преподобного Симеона Столпникова, – повторил Стёпа.

      – Да не Столпникова, а Столпника. Столп, понимаешь?

      – Насчёт «понимаешь» это ты круто, – пробурчал Степан и произвёл на уровне груди какие-то полумагические движения сначала, как и положено, правой, а затем почему-то ещё и левой рукой.

      Покончив с «приветственным перстосложением», он облегчённо выдохнул и последовал за Егором.

      Полумрак трапезной залы, аромат кадящего ладана и тихие шёпоты прихожан необычайно сильно подействовали на Степана. Честно говоря, он оказался в действующем храме впервые. И не то, чтобы церковное пространство ему было совершенно незнакомо. Много раз с друзьями-однокурсниками МГИМО, влекомый профессиональным любопытством к собственной истории, он бродил под гулкими сводами кремлёвских соборов, по музейным залам Кирилло-Белозерского монастыря. Но внутреннее «достоинство всезнающего журналюги» не позволяло Степану почувствовать духовный аромат, который излучали древние стены. Сквозь облупившуюся поверхность вековых кирпичных монолитов до него не долетали звуки давно умолкнувших литургий. А святые образы, написанные на стенах, Степан рассматривал как забавные исторические картины. Его не трогали их божественные лица, вернее, лики, расцарапанные, поблекшие, но не потерявшие главного, что вложили в них древние живописцы, – молитвенного дерзновения.

      И вдруг отсутствие «религиозных предрассудков» и вера в собственную интеллектуальную значимость пошатнулись и на глазах рассыпались, как потревоженные картонные пазлы. Над ним будто разверзся древнехристианский литургический призыв: «Оглашенные, изыдите!»

      Ничего подобного Степан не ожидал. Не чувствуя ни аромата благовоний, ни приятной свежести работающего кондиционера, он бросился к двери и буквально вывалился наружу.

      Минут пять Стёпа приходил в себя. Кровь стучала в висках, руки не слушались и походили на две переломанные жердины. «Не дури, паря. Повернулся и пошёл обратно!» – приказал себе Стёпа и на автомате повторно вошёл в дверь.

      – Ты куда пропал? – удивился Егор. – Пойдём, покажу главное.

      Он вывел гостя из трапезной в четверик. Всё храмовое пространство было уставлено металлическими строительными лесами. Деревянные лестницы призывно переводили взгляд с яруса на ярус и, как змейки, поднимались вверх под самый купол. Четыре нешироких оконных проёма наполняли храм тихим рассеянным светом, сквозь который можно было разглядеть фрагменты живописи на своде. Всё это придавало пространству четверика неземное очарование, а строительные конструкции воспринимались как части некой космической матрицы.