Мой муж Сергей Есенин. Айседора Дункан

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ к своей музыке и часами, как в дни нашего детства, играла Шопена, Шумана и Бетховена. При ателье не было ни спальни, ни ванной комнаты. Раймонд нарисовал на стенах греческие колонны, а матрацы, на которых мы спали, днем прятались в резные шкафы. Приблизительно в это время Раймонд придумал свои знаменитые сандалии, сделав открытие, что носить башмаки вредно. Он вообще отличался изобретательным складом ума и три четверти ночи проводил, стуча молотком, над своими изобретениями, пока бедная мать и я пытались заснуть на своих матрацах.

      Шарль Нуфлар был нашим постоянным гостем и однажды привел к нам в ателье двух своих приятелей: хорошенького юношу Жака Воньи и молодого литератора Андрэ Бонье. Шарль Нуфлар очень мною гордился, и ему доставляло большую радость демонстрировать меня своим друзьям в качестве необыкновенного продукта Америки. Конечно, я им тоже танцевала. Я тогда как раз изучала шопеновские прелюдии, вальсы и мазурки. Мать аккомпанировала мне часами; она играла поразительно хорошо, обладая сильным, чисто мужским ударом, большим чувством и пониманием. Жаку Боньи пришла мысль попросить свою мать, г-жу де Сен-Марсо, жену скульптора, пригласить меня как-нибудь вечером потанцевать в кругу ее друзей.

      У г-жи де Сен-Марсо был один из самых блестящих артистических салонов Парижа, и репетиция состоялась в ателье ее мужа. У рояля сидел необыкновенный человек с пальцами кудесника. Я сейчас же почувствовала к нему симпатию.

      – Какой восторг! – вскричал он. – Какое очарование! Что за прелестное дитя! – И, заключив в объятия, расцеловал меня в обе щеки по французскому обычаю. Это был великий композитор Мессаже.

      Наступил вечер дебюта. Я танцевала перед такими милыми и восторженными людьми, что была совершенно вне себя от радости. Они с трудом дождались окончания танца, чтобы воскликнуть: «Браво, браво, как она прелестна! Какой ребенок!» И в конце первого номера высокий человек с проницательными глазами встал с места, чтобы меня обнять.

      – Как тебя зовут, девочка? – спросил он.

      – Айседора, – отвечала я.

      – А как твое уменьшительное имя?

      – Когда я была маленькой, меня звали Доритой.

      – О, Дорита, ты обворожительна! – воскликнул он и стал целовать мне глаза, щеки и рот. Затем меня взяла за руку г-жа де Сен-Марсо и объяснила:

      – Это сам великий Сарду.

      В этой комнате были собраны все, с кем считались в Париже, и когда я ушла, осыпанная цветами и комплиментами, мои три поклонника – Нуфлар, Жак Боньи и Андрэ Бонье – проводили меня домой, сияя гордостью и счастьем от того, что их маленький феномен пользовался таким успехом.

      Из этих трех молодых людей одному было суждено стать моим большим другом, но не высокому и любезному Шарлю Нуфлару, не красивому Жаку Боньи, а низкорослому, бледнолицему Андрэ Бонье. Он был бледен, круглолиц и носил очки, но что за ум! Я всегда была cerе brale, и хотя этому не верят, но мои «мозговые» увлечения, которых СКАЧАТЬ