Отец Андрюса. Нет. Не смешно.
Беатриче. Я его никак не могу понять. Иногда понимаю, а иногда – ну никак! И еще вот это…
Отец Андрюса. Что?
Беатриче. Ну… женщины… насильно…
Отец Андрюса. То есть как – насильно?
Беатриче. Ну, например, идем по улице, вдруг… Но вы на меня не смотрите так, а то мне трудно. Вот идем по улице, вдруг он как-то странно заулыбается и говорит: «Аппетитная!.. Не я буду, если…»
Отец Андрюса. Это он тебе говорит?
Беатриче. Ну да, мне, а кому же еще? Потом молчит. Насвистывает. И думает о чем-то нехорошем.
Отец Андрюса. Ты сумасшедшая! Почему ты его не прогонишь?
Беатриче. А иногда разговаривает очень серьезно. Совсем про другое… про очень важное. Не смейтесь!
Отец Андрюса. Я не смеюсь.
Беатриче. Очень важное для всех. Раньше он надо мной смеялся. А теперь нет. И глаза у него бывают совсем другие, ясные…
Отец Андрюса (задумчиво). Да…
Беатриче. Понимаете, его мне судьба послала. Он ведь хороший, правда? Только ему надо все время всех удивлять. Чтобы думали, какой он необыкновенный. Жестокий. И пьет… Он ведь никому не кажется необыкновенным… его даже презирают. Поэтому он и пьет. Будто всех ненавидит. А за что? Сам не знает за что. Слишком много думает о себе. И о том, как к нему относятся. А вот я… он знает, что я к нему не так отношусь. Поэтому я ему нужна. Не то он может дойти до того…
Отец Андрюса. До чего? До чего он может дойти?
Беатриче. Ну… как вам объяснить. Говорить, говорить, а потом вдруг сделать то, что говорил… И даже не понять, что он сделал. Правда?
Отец Андрюса. Да, правда.
Беатриче. Я вижу, как они пьянеют. И не только от водки. От слов, от джаза. Хотят опьянеть.
Отец Андрюса. А ты им мешаешь?
Беатриче. Как же я могу им помешать?
Отец Андрюса. Потому что и сама пьянеешь?
Беатриче (с испугом). Я? Что вы! (Помолчав.) Может, и я. Но я… иначе… Вы надо мной смеетесь?
Отец Андрюса. Нет.
Беатриче (взволнованно). Все равно. Андрюс когда-нибудь поймет!
Отец Андрюса. Что?
Беатриче. Ну, про все. И про людей. Что такое любовь. Не к кому-нибудь, а вообще. Ко всем. Вы любите Андрюса?
Отец Андрюса. Не знаю… Наверно… У меня же никого больше нет. Я на него надеялся. Черт! Видишь, даже поседел. Мне некогда было, как следует подумать… и о нем, и о себе. Все думал о будущем. Для всех. А сам не жил. Только работал, чтобы другим было хорошо жить. Теперь себя спрашиваю: как же так получилось, что вот сын мой… такой? Я ему говорил-говорил, а потом уже больше не мог, бывало, стисну зубы и молчу… Откуда они такие? Почему? Ну, скажи! Господи, что это я? Тебе ведь только семнадцать…
Беатриче. Я поняла, все поняла. Не расстраивайтесь. СКАЧАТЬ