Живая душа. Лев Трутнев

Чтение книги онлайн.

      – Да нет, сынок, глухари и рябчики в эту пору в ельниках обитают, – успокоил его отец. – Там, под лапником, и спать в затишке теплее, и прятаться надежнее. А куропатки по тальниковым крепям держатся: и еда – ивняковые почки, и ночевать под корневищами сподручно – никто не доберется. Ты же видел, что у них лапки опушённые? Им этот мороз нипочем. А у тетерь лапы голые. На березе ночь не просидеть: просквозит напрочь. На земле, где протаяло, тоже шибко не согреешься и опасно: хищники всякие только вдоль проталин и шастают. Потому эти птицы и бьются в снегу до последнего – пока надежные места для укрытия не откроются.

      – Разве всех их спасешь? – Денис, хотя и устал и дальний край болота его не манил, разделял отцовскую заботу.

      – Сколь сможем, – не удручался егерь. – Все одно польза: вон мы сколько тетерок подняли, а ведь каждая из них выводок даст. На нашем участке они в основном в двух местах и сгруппировались. Сейчас проверим тот край – и домой. Соседи тоже постараются проехать по своему углу. Там егерь добросовестный – природу жалует. А иначе как? Такая беда по нашим местам редко, но бывает и много птицы губит.

      Плавали в мутной синеве дали, высвечивался набиравший силу день, а Денис с отцом все осматривали потайные уголки заболоченного леса, выискивая попавших в беду тетеревов.

      Волк

      Июнь накатился мощно, с яркими зорями, жгучей жарой, душными ночами, погнал в рост травы, рассыпал цветы. Зной загонял все живое в укромные, теневые места, и тихо было в лесостепных просторах…

      Понадобились ивовые прутья, и я налегке, с одним топором и веревкой, пошел в лес.

      Запах тальников я услышал издали. Терпкий и острый, он глушил все другие запахи, и сразу потянуло сыростью – в низине блеснула вода. Найдя ивняки погуще, я стал рубить их молодые побеги и складывать на растянутую веревку. Мешали ошалелые комары, оводы, но кучка росла, тяжелела. Попробовав ее на вес в третий раз, я решил, что большего мне не унести, и скрутил прутья веревкой. Недалеко, среди молодых берез и осин, виднелись небольшие бугры, заросшие бурьяном. Оттуда, пока я рубил ивняк, долетал пряный запах цветущей смородины. И заросли, и бугры манили своей таинственностью, и, взяв топор, я пошел туда, оставив вязку прутьев на поляне.

      Раздвигая шелестящие стебли бурьянов, я забрел далеко и наткнулся на заброшенный колодец, до краев заполненный водой. Видно было уходящие в глубину венцы сруба, отраженные пятна облаков… Отвернувшись от грозного четырехугольного ока, я двинулся в гущу смородины. Одичавшая, она разрослась буйно и широко. Клейкие ее листья ароматно пахли. Я мял их пальцами и с удовольствием нюхал, продвигаясь в глубину зарослей.

      И вдруг откуда-то потянуло вонью. Подумав, что где-то в кустах лежит падаль, я хотел повернуть назад, но, сделав три-четыре шага, увидел небольшую выбитую полянку. На другом ее краю, под плотным кустом, темнела нора, похожая на пологую яму. Я подошел к ней и наклонился, заглядывая СКАЧАТЬ