утро. Его мысли, убеждения, ценности – буквально все я перенесла в свою голову. Пока он болел, я вкалывала, делая по пять-шесть шоу в месяц в крупнейших развлекательных комплексах Москвы, деньги зарабатывала. В результате ушло вдохновение, творческий фонтан иссяк, закрылся портал, через который ко мне приходили стихи, закрылся эгрегор поэзии… Бывало, что я садилась одна на кухне и за вечер, глядя в стену, выпивала бутылку ликера. Витя все это замечал и, наверное, из-за большой любви в какой-то момент разжал руки, отпустив. Первое время я приезжала его навестить и находила подарки – то дорогущие часы в коробке на моем столе, то стопку моих любимых журналов у кресла, в котором всегда читала. Дорохин ждал, что одумаюсь и вернусь. Я брала, говорила: «Большое спасибо». А он молчал. В квартире появилось много новых книг, в основном по философии. Видимо, это ему помогало принять новую реальность. Иногда он звонил и нарочито сухо, по-деловому начи нал о чем-то расспрашивать. Понимала, что ждет каких-то слов, действий – саму меня, обратно… И я вернулась в нашу квартиру на Бронной. Но мы жили уже как соседи. Витя сильно болел, я устраивала его в лучшие санатории, гос питали. Это тоже было непросто. Иногда, чтобы он разрешил вызвать скорую, мне приходилось буквально стоять на коленях, умоляя: «Витя, тебе плохо, необходим врач! Позволь, я позвоню в неотложку». В перерывах между больницами он продолжал на меня давить, и я будто бегала по кругу. Любила… С ним было плохо и больно. А без него хуже и больнее. Мы проросли друг в друга… Потом появился Коля с его обожанием, нежностью. Появился свет и смысл, я окрылилась. Но все время переживала, как там Витя. Коле тоже пришлось нелегко, ведь рядом незримо присутствовал Дорохин. Иногда он не выдерживал, говорил: «Ты любишь Виктора, я знаю». Однажды позвонила соседка и сказала, что Дорохина увезли в больницу. Я помчалась туда, и последние три с половиной месяца Витиной жизни мы провели вместе. Коля каждый вечер приезжал к нашему дому, мы вместе гуляли с нашей собакой по Патриаршим прудам, и я возвращалась к Вите. Как-то сели поговорить. Вернее, все три часа в основном говорила одна я. Он лишь кивал. А потом произнес: «Я все понимаю…» Первого июля 2009 года Дорохин умер. Я позвонила своему сыну и Коле, они тут же примчались и были со мной рядом. Следующие месяцы постоянно говорила о Викторе, настолько нестерпимой была боль. Коля всегда понимал, что Дорохин – главный человек в моей жизни. Он чувствовал, как я мечусь, как страдаю. Анализируя свою жизнь, думаю, что все же не зря мне была дана такая большая любовь. – Сколько счастливых лет из официальных двадцати пяти вы прожили с Виктором? – Первые пять… – Не могу не спросить: как Дорохин относился к вашему сыну?
