Родственные души. Дарья Еремеева

Чтение книги онлайн.

      – Я… да, слышу. Я, простите, я перезвоню вам, я еще сплю, я не очень…

      – Хорошо, понял, не утруждайте себя объяснениями. Нет так нет. Когда вы пришлете мне интервью для одобрения?

      – Все готово, могу сейчас.

      – Вот и прекрасно, я жду.

      Полина окончательно проснулась от мысли, что интервью не выйдет. Но оно вышло. Актер ответил коротко: «Я доволен, это неплохо». К электронному письму прилагалась фотография, где Бельский в роли Глумова сидит у самовара, подперев рукой красивую голову.

      Двое

      С ним очень интересно разговаривать. Его любимые слова и словосочетания таковы: «вздор», «бред сумасшедшего», «чушь несусветная», «глупость», «неимоверная глупость», «поразительное невежество», «упоительная бездарность». Он также любит емкие характеристики: «болван», «кретин первостатейный», «непревзойденный дурак», «смехотворный балбес». О женщинах он отзывается почти всегда одинаково: «я лучше промолчу». Еще он склонен к обобщениям. Всю совокупность современной литературы, например, он характеризует одним словом: «графомани́я». Именно так – с врачебным ударением.

      Она ловит себя на том, что, прежде чем что-то сказать, вжимает голову в плечи и переходит на робкий шепот. Он притворяется, что не слышит, думает о своем. О высоком. Он вообще любит, когда все вокруг молчат. А ее от этого молчания как назло начинают одолевать разнообразнейшие умные и глубокие мысли. И она тихонько начинает: «Знаешь, я подумала». Он останавливается и спокойно произносит: «“Я подумала” – это табу, так не надо говорить».

      – А как надо?

      – Лучше никак. Лучше дышать свежим воздухом. – Вместо того чтобы обидеться, она смеется и замолкает.

      Приезжая в Москву, они любят зайти в книжный магазин «Фаланстер», и, пока она смотрит новинки, он проходит в дальний угол поприветствовать свою книгу. Книга (в единственном экземпляре) вот уже год стоит на полочке рядом с такими же стройными, пыльными соседями. Справа и слева изредка, но все же возникает движение: кого-то снимают с полки, листают и возвращают на место. Если повезет, то уносят с собой. А его книгу не берут, имя на обложке никому ничего не говорит. Всякий раз, подходя к полке, он мысленно произносит примерно следующее: «Купить тебя или еще постоишь? Понимаю, что надоело торчать незаметной скромницей на балу, но если я тебя куплю, то и единственного шанса на чей-то искренний интерес у тебя не останется…»

      В один из приездов в Москву она кое-что придумала. Позвала в «Фаланстер» подругу Ирину – ф илологиню, критикессу и любительницу поэзии. План был прост: подойти к полке с его книгой и, небрежно указывая на бледную обложку, сказать что-нибудь вроде «Смотри-ка! Все еще не раскупили тираж! Последняя осталась!» Ирина, конечно, заинтересуется, откроет, сделает задумчиво-светлое лицо, с трудом оторвется от строк, чтобы улыбнуться им обоим. Пожелает купить и взять автограф, благо автор в кои веки выбрался в столицу. Потом, СКАЧАТЬ