Собрание сочинений. Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60 – 70-х годов. Юрий Мамлеев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ философ – Юра – был очень толст, мутен, словно с чуть залитыми глазами аскета, вставленным в трансцендентно-облеванную свинью; кроме того, ему казалось, что его вот-вот зарежут.

      Третий – Витя – был вообще черт-те что: все пункты его лица стояли торчком, а душа, по сути, была сморщена.

      Про него – шепотком, по всем мистически-помойным уголкам Москвы – говорили, что Витя не единственный, кто воспринял в своем уме «мысли» Высших Иерархий, но тяжести оных не выдержал и… одичал.

      Четвертый философ был почти невидим…

      Между тем Толя с радостным криком вбежал в пивную.

      Юра как раз заканчивал свою речь об Абсолюте.

      – Господа, нас предали! – закричал Падов.

      – Кто?

      – Абсолют. Только что я узнал.

      Друзья расцеловались. Ремин прямо-таки повис на шее у Падова. А Таня даже завыл от восторга: он очень любил метафизические сплетни.

      Толя присел рядом.

      Сморщенный Витя смотрел на него одухотворенно-скрытыми глазками; несколько раз он что-то промычал и, изогнувшись, с шипением, упал под стол. Тот, почти невидимый, принял это за знак.

      – А ты все в тоске и водке, Гена?! – начал Падов…

      Ремин смотрел на все вокруг просветленно чистыми от спирта глазами.

      – Соберутся мертвецы, мертвецы

      Матом меня ругать,

      И с улыбкой на них со стены

      Будет глядеть моя мать, —

      пропел он, устремив взгляд куда-то в сторону.

      – А у Абсолюта рука тяжелая, – проговорил Юра, пугливо озираясь на облачка за окном. – Сила Его в том, что Его никто не видит, но зато здорово на своей шкуре чувствует…

      – За столом да в телогрейке сидит

      Черный, слепой монах,

      Надрываясь, ребенок кричит,

      Кем-то забытый в сенях.

      Я не хочу загадывать.

      Когда я здесь умру… —

      продолжал Ремин.

      – Да ты больше всех пьян, – перебил его Падов. – И совсем не вписываешься к философам. Пойдем-ка, надо поговорить.

      Из-под стола вылез сморщенный Витя и строго на всех посмотрел.

      Простившись с бродячими, Падов вывел своего друга на улицу и повел его в садик; немного спустя Ремину стало легче.

      Через некоторое время они оказались у своего знакомого, в серой, непривычной комнате, за которой – с балкона – виден был уходящий, растерзанный простор. «Недаром даль и пространство давно стали инобытием русского Духа», – подумал Падов. В комнату зашли не спросясь: она значилась всегда открытой для подполья. Хозяин спал на диване: почти все время он проводил во сне, тихо с загибанием рук, наблюдая свои сны. На его спине можно было распивать водку. Рот его был полуоткрыт, точно туда вставила палец вышедшая из его сна галлюцинация.

      Падов, в дерганьях и озарении, рассказал Ремину о Лебедином. Гена, обласканный словами о Федоре СКАЧАТЬ