Мой муж Гумилев, отец Гумилева. Анна Ахматова
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Мой муж Гумилев, отец Гумилева - Анна Ахматова страница 27

СКАЧАТЬ на небо и молиться Богу,

      И долго перед вечером бродить,

      Чтоб утомить ненужную тревогу.

      Когда шуршат в овраге лопухи

      И никнет гроздь рябины желто-красной,

      Слагаю я веселые стихи

      О жизни тленной, тленной и прекрасной.

      Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

      Пушистый кот, мурлыкает умильней,

      И яркий загорается огонь

      На башенке озерной лесопильни.

      Лишь изредка прорезывает тишь

      Крик аиста, слетевшего на крышу.

      И если в дверь мою ты постучишь,

      Мне кажется, я даже не услышу.

1912Корней Иванович Чуковский «Ахматова и Маяковский»:

      «Уже из ее первой книги было видно, что она поэт сиротства и вдовства, что ее лирика питается чувством необладания, разлуки, утраты. Безголосый соловей, у которого отнята песня; и танцовщица, когорую покинул любимый; и женщина, теряющая сына; и та, у которой умер сероглазый король; и та, у которой умер царевич —

      Он никогда не придет за мною…

      Умер сегодня мой царевич, —

      и та, которой сказано в стихах: «вестей от него не получишь больше», и та, которая не может найти дорогой для нее белый дом, хотя ищет его всюду и знает, что он где-то здесь, – все это и осиротелые души, теряющее самое милое, и, полюбив эти осиротелые души, полюбив лирически переживать их сиротские потери, как свои, Ахматова именно из этих сиротских потерь создала свои лучшие песни:

      Одной надеждой меньше стало,

      Одною песней больше будет.

      Эти песни так у нее и зовутся: “песенка о вечере разлук”, “песня последней встречи”, “песнь прощальной боли”. Быть сирой и слабой, не иметь ни сына, ни любовника, ни белогo дома, ни Музы, (ибо “Муза ушла по дороге”) – такова художническая прихоть Ахматовой. Изо всех мук сиротства она особенно облюбовала одну: муку безнадежной любви. Я люблю, но меня не любят; меня любят, но я не люблю, – это была главная ее специальность. В этой области с нею еще не сравнился никто. У нее был величайший талант чувствовать себя разлюбленной, нелюбимой, нежеланной, отверженной. Первые стихи в ее “Четках” повествовали об этой унизительной боли. Тут новая небывалая тема, внесенная ею в нашу поэзию. Она первая обнаружила, что быть нелюбимой поэтично, и, полюбив говорить от лица нелюбимых, создала целую вереницу страдающих, почернелых от неразделенной любви, смертельно тоскующих, которые то «бродят как потерянные», то заболевают от горя, то вешаются, то бросаются в воду. Порою они проклинают любимых, как своих врагов и мучителей:

      …Ты наглый и злой…

      …О как ты красив, проклятый…

      …Ты виновник моего недуга…

      но все же любят свою боль, упиваются ею, носят ее в себе, как святыню, набожно благословляют ее».

      В дни выхода «Четок» нас пригласила к себе издательница «Северных записок» эсерка Чайкина (я была в том синем платье, в котором меня изобразил Альтман). У нее собралось видимо-невидимо гостей. Около полночи начали прощаться. Одних хозяйка отпускала, других просила остаться. Потом все перешли в столовую, где был накрыт парадный стол, и мы оказались на банкете в честь только что выпущенных из Шлиссельбурга СКАЧАТЬ