Месть еврея. Вера Крыжановская-Рочестер

Чтение книги онлайн.

      – Жестоко с твоей стороны так мучить меня, но я клянусь остаться тебе верной, не стыдиться тебя, и если я изменю своему слову, пусть глаза мои больше не увидят солнечного света.

      Последние слова ее были заглушены рыданиями. Слезы любимой женщины испугали и произвели сильное впечатление на Самуила, он побледнел и, упав на колени к ногам Валерии, покрывал поцелуями ее руки, просил у нее прощения, упрекал себя, что увлекся своими мрачными предчувствиями до того, что огорчил ее.

      – Хочешь, чтоб я осталась? Я скажусь больной и не поеду на свадьбу, если это может тебя успокоить, – сказала она вдруг.

      – Нет, нет. Теперь я прошу тебя ехать, забыть мою безумную ревность, и в доказательство твоего полного прощения взять вот это.

      Самуил вынул из кармана красный сафьяновый бумажник и подал его невесте.

      – Что это значит? Что в этом бумажнике? – спросила с удивлением молодая девушка.

      – Это значит, что я хочу, чтобы ты была весела, чтобы никакая мучительная забота относительно твоего отца и брата тебя не тревожила. В этом бумажнике все их обязательства, они мне больше не нужны, так как ты отдала мне свое сердце.

      – Возьми их назад, умоляю тебя, отдай их после отцу, как было условлено, – сказала Валерия, бледнея от волнения.

      – Нет, любовь не нуждается в материальных оковах, и меня ужасает мысль, что ты все еще находишься под гнетом твоего самопожертвования. Ты поклялась мне в верности, и я верю тебе, как самому себе. К чему же эти бумаги? У меня было желание приобрести тебя, а гибели твоих родных я не хотел; я стану спокойнее, сильнее, когда у меня не будет против тебя иного оружия, кроме твоей любви, иного ручательства, кроме твоего честного сердца.

      Побежденная, растроганная этой слепой верой и беспредельной нежностью, отражавшейся в глазах Самуила, все еще стоявшего перед ней на коленях, Валерия обвила руками его шею и прошептала взволнованным голосом;

      – Я беру эти бумаги, но не уничтожу их, всю жизнь я буду их беречь в память этой минуты, когда ты ответил на наши оскорбления и презрение своим великодушным доверием.

      – Что говорить об оскорблениях? Все забыто, все сглажено этой минутой, минутой невыразимого счастья, – сказал Самуил, прижимая ее к сердцу и целуя ее пушистые волосы.

      Настало короткое молчание. Оба они верили, что достигли совершенного счастья, фата-морганы ослепленного сердца человека, который воображает, что может нащупать то, что видит глаз, а между тем это лишь неуловимый призрак…

      Заметив, что Валерия дрожит, Самуил поборол волновавшие его чувства и, сев рядом, весело сказал:

      – Когда ты вернешься обратно, мы непременно должны встретиться в этом же месте. Я не предполагал, что эта проселочная дорога внушит мне такое почтение; но теперь каждый раз, когда я буду в Рюденгорфе, я обязательно стану ее посещать. Дай мне на память эту гирлянду васильков, СКАЧАТЬ