Интербригада. Глеб Сташков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – В принципе, – говорю, – я не против, чтобы кто-нибудь залепил мне глаза и уши.

      – По-моему, тебе их давно залепили, просто ты не замечаешь.

      Пожалуй, он прав.

      – Ты слишком много пьешь.

      Начинается. Я такого даже от родителей не сносил. Пошлю-ка его по-нашему, по-русски.

      Почему-то не вышло.

      – Я больше не буду, – говорю. – Допью и в завязку.

      – Более всего ненавистно Аллаху, что говорите вы то, чего не исполняете.

      – По-нашему это называется «Зарекалась ворона говна не клевать».

      – Что значит по-нашему, по-вашему?

      – В общем-то, ничего. Все люди братья.

      Мы помолчали.

      – Ахмет, тебе здесь тяжело живется?

      – Везде одинаково живется. Человек сам решает, как ему живется.

      – Я не об этом. Я имею в виду – нацики, скинхеды, русские зачистки… Вас не любят.

      – Кто нас не любит? Ты нас не любишь?

      – Мне по хрену.

      – А с теми, кто не любит, я сам разберусь.

      – И часто приходится разбираться?

      – Я тебе отвечу из Корана. Отплатой за зло пусть будет соразмерное ему зло. Но, кто простит и примирится, тому награда от Аллаха: Он не любит несправедливых.

      – Это хорошо. Это лучше, чем у нас. Гораздо лучше. Мне нравится, как у вас. Подставь вторую щеку – будет награда. Но, если не хочешь, можешь и по яйцам врезать.

      – И часто приходится по яйцам бить? – усмехнулся Ахмет.

      – Бывает.

      – По-моему, ты где-то перестарался. Отплатой за зло путь будет соразмерное ему зло.

      Теперь уже я усмехнулся:

      – Кто ж его, Ахмет, может соразмерить, кроме Аллаха?

      Ахмета позвали с кухни. Он попрощался:

      – Подумай об этом.

      XI

      Я проснулся и подумал, что мне некогда думать. Подошел срок – сегодня мы должны отдать Гургену сто пятьдесят косарей.

      Жженый уверял, что Гурген пропал. Но вчера под дверью я нашел листок бумаги с обозначением места встречи и короткой припиской: «Уговор остается в силе».

      Сто пятьдесят косарей лежали в Настиной сумочке. Плата за бутеры, броды и мохаммедов. Рядом с сумочкой сидела Настя.

      Я смотрел на нее. После чердачной истории мы сблизились, и в то же время что-то нас развело. Секс стал жарче – как в первые дни, и говорим вроде по душам, но по глазам вижу – что-то не то.

      Наверное, мы стали разговаривать слишком серьезно. Точнее – о серьезных вещах. Еще точнее – о вещах, которые считаются серьезными.

      Почему-то никто и никогда не обвинял меня в глупости. Меня обвиняли в заторможенности и сумасшествии. В излишней угрюмости и в чрезмерной болтливости. В педантизме и в легкомыслии. А в глупости – ни разу. По-моему, напрасно.

      Но, видимо, по этой причине дамы при знакомстве всегда заводят со мной какие-то несусветные СКАЧАТЬ