признавать только Иегову, единого живого личного Бога, то, несмотря на коренившееся в его сознании древнее верование отцов, ему трудно было сразу подняться на высоту такого отвлеченного веровоззрения. Последующая история должна была постепенно развивать его религиозное сознание, и те великие события, которых он был доселе свидетелем, как чудесное освобождение от могущественного фараона, чудесное водительство и питание в пустыне и, наконец, величественное дарование закона – должны были приучить народ к вере в невидимого Бога, который не нуждался ни в каких видимых символах для проявления Своих отношений к людям. Чтобы резче положить грань между идолопоклонством и истинной религией, вторая заповедь с особенной выразительностью запрещает прибегать к каким бы то ни было изображениям и кумирам для воплощения в них предмета поклонения и боготворения. Но в народе, который в течение целых веков был окружен самыми грубыми формами идолопоклонства, и после всех воспитательно-исторических событий, подготовлявших его к высшей ступени религиозной жизни, оставалось естественное желание иметь какой-нибудь видимый символ даже в поклонении Иегове. И это желание он не замедлил осуществить, лишь только представился благоприятный случай для того. Личное присутствие Моисея сдерживало народ от удовлетворения этого незаконного желания; но когда он удалился на священную гору и оставался там более месяца, то при отсутствии вождя, который в народном сознании, быть может, отождествлялся с невидимым Божеством, народ оказался в беспомощном и отчаянном положении. При этом случае, естественно, сильнее всего сказалась потребность в каком-нибудь видимом символе божества, и народ стал требовать, чтобы Аарон сделал для него бога наподобие тех, что им известны были в Египте. Народ не имел в виду идолопоклонства в собственном смысле и хотел боготворить Иегову, но только под какой-нибудь более доступной народному сознанию и знакомой ему формой. Та готовность, с которой народ принес золотые вещи для этой цели, показывает, как тяжело было для него долго оставаться без чувственной религиозности, и с какой силой заявляла о себе потребность в ней. Аарон в соответствие религиозным воззрениям народа «сделал литого тельца», который встречен был всеобщим ликованием.
И если бы Аарон обладал такой же силой воли, как его младший брат, то, конечно, он легко мог бы убедить народ не делать этого преступного шага. Но он малодушно уступил народному требованию, и вот через несколько времени готов был телец, и в честь его назначено было всенародное празднество со всесожжением. «И сел народ есть и пить, а после встал играть». Это религиозное празднество напоминает отчасти то, которое совершали обыкновенно в Египте по случаю нахождения нового Аписа. После глубокого траура, вызывавшегося смертью прежнего Аписа, начиналось дикое ликование. Женщины играли на кастанетах, мужчины на флейтах, народ пел и под такт музыки хлопал в ладоши. Начинались сладострастные
СКАЧАТЬ
