Экономические теории в пространстве и времени. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Витгенштейна, ответы на поставленные вопросы можно найти в его «фоновом пространстве значений»22. Так, цитируя Витгенштейна, А. Ронкалья подчеркивает, что существует не один тип языка, но «бесчисленное множество таких типов – бесконечно разнообразны виды употребления всего того, что мы называем “знаками”, “словами”, “предложениями”. И эта множественность не представляет собой чего-то устойчивого, раз и навсегда данного, наоборот, возникают новые типы языка или, можно сказать, новые “языковые игры”, а другие устаревают и забываются» (Витгенштейн, 1994. С. 90)23.

      Судя по всему, языковая игра, присущая теории Масгрейва, устарела и потому оказалась в числе «забытых», а концепция Талера и его коллег, рожденная поведенческой экономикой, соответствует новой языковой игре, ключевыми элементами которой остаются слово «либерализм» и речевые конструкции, соответствующие языку и терминологии основного русла экономической теории – «риторики мейнстрима» (Болдырев, 2008. С. 22).

      Именно данная речевая конструкция – «либертарианский патернализм», несмотря на то, что это оксюморон, создала иллюзию свободы индивидуума и оказалась в границах доминантной модальности фонового пространства мейнстрима, что, собственно, и определило успех либертарианского патернализма у экономистов и его привлекательность для политиков. В этом смысле речевые конструкции, относящиеся к бюджетной политике, процессам распределения и перераспределения с целью реализации мериторных потребностей общества, плохо вписываются в фоновое пространство значений современной экономической теории, даже в ситуации, когда сама эта политика является неотъемлемым элементом практики современного государства. Иначе говоря, сконструированный Талером оксюморон стал речевой конструкцией – языковой игрой, которая в глазах многих исследователей создала иллюзию примирения индивидуалистического характера господствующей экономической теории и свободы потребительского выбора индивидуумов с фактическим вмешательством государства в этот выбор24.

* * *

      Перефразируя Норта, можно сказать – слово имеет значение. Но дело не только в этом. Хочу обратить внимание и на другой аспект научного дискурса. По-видимому, мы наблюдаем очередной этап эволюции государства (Ананьин и др., 2018. С. 42–63), его перерастания из государства благосостояния в патерналистское (Капелюшников, 2013с. С. 28–32) и, главное, изменение в этой эволюции самой парадигмы патернализма. Речь идет о смысловой трансформации данного понятия: от негативной коннотации, характерной для патриархального содержания патернализма, как системы отношений, основанной на подчинении индивидуумов патеру, заботящемуся об их счастье и указывающему, что надо для этого делать, до более сдержанного отношения к вмешательству государства в индивидуальный выбор индивидуумов.

      В этой эволюции «отсутствие необходимой теоретической санкции долгое время сдерживало «врожденные» СКАЧАТЬ