Грот, или Мятежный мотогон. Леонид Бежин

Чтение книги онлайн.

      – Я к нему не вернусь. Уж лучше горло себе серпом… Вам тогда меня отпевать придется.

      – Самоубийц не отпевают. Церковь не велит.

      – А вы самовольно, со скандалом. Скандалить-то вы умеете, – сказала Люба так, словно после этого ничто не мешало ей встать со скамейки.

      Глава седьмая

      Вакуум

      Встать-то отец Вассиан ей позволил, а вот уйти не дал.

      – Подожди… Малость задержись-ка, Люба.

      Она остановилась, не поворачиваясь, стоя спиной к нему и ничего не произнося в ожидании того, что он ей скажет.

      – Не за тем я вызвал твоего мужа, чтобы мстить или наказывать тебя. Не за тем. Я сейчас тебе все растолкую… попробую растолковать, хотя толкователь-то, признаю, не ахти. Заливаться соловьем не умею, как некоторые.

      – Это кто же у нас соловьем заливается? – спросила Люба о том, о ком можно было не спрашивать.

      – Да хотя бы Витольд твой. Братец-то его – Казимир молчун, а сам он речами пламенными всех заворожил. Витольд-Демосфен! Витольд-оратор. Правда, я его Витьком называю.

      – Не будем о нем. – Она пожалела, что спросила.

      – Согласен, не будем. Так о чем бишь я? Ах, да! О том, что толкую я плохо. Не толкую, а токую, ха-ха! Но – никуда не денешься – попробую. Ты только побудь со мной, побудь. Хочешь, сядь на скамейку, а я встану, если уж так противен тебе. Или вместе еще посидим.

      Люба спросила о том, что мешало ей снова сесть с ним рядом:

      – А разве вы не все сказали?

      – Да мы с тобой все о личном, о томных взглядах и поцелуях, а есть вещи и поважнее. Общественные! Церковные и государственные! О них желаю потолковать. Уж ты уважь. Посиди.

      Он широко смахнул полой подрясника пыль с того места, куда приглашал ее сесть. Но Люба присела лишь на краешек скамейки.

      – Какие же вещи?

      – Не бойся, не краденые, – пошутил он с хохотком и за этот хохоток усовестился, смутился: вышло не совсем к месту.

      Люба даже не улыбнулась на эту шутку: в выражении красивого лица ничего не изменилось. Он засуетился, стал оправдываться, даже слегка заискивать:

      – Я это к тому, что не из чужих книг. Сам допер. Своим умом. Я в «Записках» об этом пишу. Может, и коряво пишу, нескладно, но сейчас писателями, как и солдатами, не рождаются. Ими становятся. Вот и я, считай, стал им, писателем-то: нужда заставила. Но могу сказать и по-простому.

      – Скажите по-простому. – Люба вздохнула: она стала уставать от их затянувшегося разговора.

      Он это понял, торопливо собрался с мыслями.

      – Ты только не перебивай. Ты же всегда умела слушать.

      – Я слушаю… – сказала она глухим и отчасти враждебным голосом.

      – Ну вот, ну вот… – Отец Вассиан весь вскинулся, встрепенулся. – Ты о времени когда-нибудь думала? О нашем времени? О девяностых?

      – Время как время. Что о нем думать.

      – А я думал и очень много. Вот смотри… – СКАЧАТЬ