Тысяча морщинок. Настасья Реньжина

Чтение книги онлайн.

      «Экая цаца», – подхватывали односельчане.

      Последние прибавляли легкое поцокивание языками: «Экая цаца, ц-ц-ц-ц».

      Младший зять Мишка тоже был городской. Это он городской и сделал Лидочку. А, может, и не так оно все было. Может, это Лидочка сначала городской стала, а после нашла себе городского Мишку. Лидочка об этом особо не рассказывала бабе Маше и сестре Татьяне. Привезла однажды в Пучнино своего Мишку: любите теперь и жалуйте.

      Младший Мишка – балагур. Языком чесать мастак. А вот работать в деревне у него не очень получалось. А тут требуется: ты или работаешь как следует, или нам такой зять не нужон.

      Баба Маша сразу смекнула, что младшему зятю тяжко придется: не сдюжит. Но счастье дочки Лидочки важнее расколотых дров.

      Впрочем, дрова колоть младший Мишка умел. Ну, как умел – мог. Колол не по-пучнински, как-то по-своему, по-тарабарски. С такими дровами черт знает, что потом делать: ни растопить, ни подложить. Уж больно здоровые. Как и получаются-то у него такие?

      Решила баба Маша младшему зятьку задание полегче дать, чтобы справился, чтобы собой доволен был, чтобы она им довольна осталась, да чтобы старший зять не задирался особо, а то он и рад уже трепать, что второй Мишка ни на что не годен: почто и ездит в Пучнино, тут и без таких зятьев житье не худо.

      И отправила баба Маша младшего зятя баню топить.

      Ушел.

      Возвращается через час. Где это видано, чтобы баню так долго растопляли? Это все Пучнино перемыться успеет. Но баба Маша не вмешивалась: пускай сам разберется, а то уж если и баню не сумеет растопить – жди худа от первого Мишки: засмеет, а если баба Маша на подмогу с баней явится, то потом еще и до конца жизни язвить будет.

      А баньку и подождать можно. И в ночи помоются. Главное – до полуночи успеть, а то после полуночи в бане мыться нельзя. Никак нельзя: это время банного и свиты его. Кто в свиту входит, баба Маша точно не знала. Знала лишь одно: после полуночи в баню не суйся. Что ж тут непонятного?

      Вернулся.

      Не банный. Мишка. Младший.

      Весь в саже: нос черной чертой подведен, как усы гусарские, только косенькие и на щеку заползают. На лбу аж три полоски – пот вытирал, видать. Руки по локоть перепачканы черти чем: то ли мазут, то ли подгорели мальца. На рубашке дырка. Или она и до этого была?

      Улыбается младший Мишка.

      Баба Маша ничего не спрашивает. Сглазить боится. А зять уже отчитывается:

      – Ну, все, мама, растопил.

      Баба Маша берет в руки нитку, пытается вставить в иголку – рубашку надо все же зашить, когда бы она там ни порвалась.

      – Вот и молодец, – приговаривает она, вроде как Мишке, но больше себе под нос.

      А довольный Мишка-младший по горнице расхаживает и выдает:

      – Первым в баню пойду, – говорит. – Сам затопил, сам мыться буду. Первым.

      Подсаживается СКАЧАТЬ