Адель. Звезда и смерть Адели Гюс. Евгений Маурин

Чтение книги онлайн.

      Всю дорогу она молчала, беспомощно сжавшись в углу кареты. Молчала она и в уборной: ни звука не доносилось до меня из-за занавески, за которой возле дебютантки хлопотала сначала камеристка, потом парикмахер. Несколько раз забегал режиссер, делал замечания насчет грима или деталей туалета и стремглав улетал дальше. Зашла Дюмонкур, чтобы благословить свою питомицу на дебют, но, видя, до чего доходит волнение девушки, опытная актриса, которая лучше всякого другого понимала душевное состояние дебютантки, поспешила уйти.

      Наконец из-за занавески показалась Адель. Она была еще бледнее, чем раньше, и ее бледности не скрывал даже грим. Она была так слаба, что еле держалась на ногах. Бессильно упав в кресло, она уныло шепнула пересохшими губами:

      – Я не могу играть… Боже мой, Боже мой, что будет со мной! Тут уж побледнел и я: но ведь она и в самом деле не может играть! Что же будет?

      Вдруг дверь с треском распахнулась, показалась растрепанная голова сценариуса, который крикнул:

      – Мадемуазель Гюс, на сцену!

      Адель вскочила, словно ее ужалила змея. Она сразу преобразилась: не было следа бледности, расслабленности, нерешительности. Возбужденные глаза стали еще больше, чем всегда, и светились уверенностью и торжеством. Спокойно, словно ни в чем не бывало, она повернулась перед зеркалом, осмотрела себя с ног до головы и сказала, подходя ко мне:

      – Ну, братишка, руку на счастье!

      Сценариус снова влетел в комнату и с отчаянием крикнул:

      – Да на сцену же, черт возьми!

      – Иду, иду! – со спокойной улыбкой ответила Адель и твердой поступью вышла из уборной.

      Я так и остался сидеть на месте, пораженный этой волшебной переменой. От недавней болезни и пережитого волнения я чувствовал себя разбитым и слабым. Не знаю, сколько времени просидел я в полном упадке физических и моральных сил. Вдруг странный шум, раздавшийся издали, заставил меня вскочить и прислушаться. Сначала это был какой-то сухой треск, который быстро стал нарастать и перешел в целую бурю. В этом шуме было что-то похожее на голос моря, бившегося о скалы в милом Лориене.

      Мимо дверей уборной кто-то прошел, и я услыхал голос, говоривший:

      – Кто бы мог подумать! Ведь на генеральной репетиции крошка Гюс играла из рук вон плохо!

      Так это аплодировали Адели?

      Не помня себя от восторга, я кинулся к боковым кулисам.