Предпоследний Декамерон. Наталья Александровна Сафронова

Чтение книги онлайн.

      * * *

      Но не выдержал он уже утром четвертого дня. К тому времени свет электрических лампочек мог считаться лишь условным, воздух стал прохладней и сырей, наводя на очень неприятные мысли о склепе, в котором все они заживо замурованы; укутанные дети бродили из комнаты в комнату и уже не вызвали у женщин первоначального умиления, а были все чаще вежливо вытесняемы «играть в свою комнату», где их измученная неопределенностью мать, метавшаяся вокруг стола с пятью красными телефонами, не могла предложить им даже почитать книжку: необходимость экономии батарей во всех гаджетах стала очевидной без всякого приказа… Кроме того, каждый обитатель подземелья исключая, разве что, несмышленыша-Оленьку Маленькую, в темноте мучительно прислушивался к таинственному току крови в своем организме, к напряженной пульсации в висках, отчетливо ощущавшейся при вынужденном бездействии, к ритмичным толчкам сердца, мягкому, но страшному шуму в приобретших странную чувствительность ушах… То и дело горячий всплеск в беспомощном сердце подсказывал, что это угрожающе шевелится, просыпаясь, она – та, о которой намеренно не говорили, – кровожадная Yersinia pestis, дремавшая до одной ей ведомого срока. Случись это с кем-то одним – и ни у кого из остальных, драматически надеющихся выжить, не останется ни проблеска надежды: с той немыслимой, но такой возможной минуты они окажутся не в спасительном бункере, а в чумном бараке.

      Деятельный Макс страдал почти физически. Не делать вообще ничего, остаться наедине с собой внутренним, малознакомым и опасным, было, пожалуй, самым страшным наказанием для него. А Катюша, во время беременности сначала предсказуемо расцветшая в радостном ожидании, как вишневое дерево, теперь стремительно угасала, являя очевидную параллель с лампами, средств оживить которые у него не было. Макс видел: в ней первой умерла надежда. О неизбежно приближающихся родах, до которых оставался, в лучшем случае, месяц, он не решался заговаривать с женой, потому что и так было ясно: надвигается катастрофа. Такая, какую он даже вообразить не умел. А она умела. И оттого молчала, лишь иногда отрешенно, с тупым смирением глядя перед собой – уже без отчаянья, для которого он подобрал бы слова утешения. Она крепко держала обеими руками свой неимоверный живот с невидимым, умиротворенно плавающим в нем сыном, не подозревающим о своей обреченности, и молчала, почти не реагируя ни на слова, ни на прикосновения. Его помощь могла быть только активной, сострадать молча он не умел. Там, наверху, Макс нашел бы, куда побежать, что принести, чем укутать – лишь бы двигаться, шагать, бросать, куда нужно, послушное, еще крепкое тело… Здесь, на восьми квадратных метрах их комнаты с алым дерматиновым диваном и длинным столом для совещаний, он понял, что чувствовал мечущийся волк в закрытом вольере, которого он пацаном еще пожалел когда-то…

      И СКАЧАТЬ