метелями, вьюгами! Бывали порой и оттепели, дадут чутка теплу порадоваться и тут же морозцем за тридцать хрясь тебе по мордасам и снегопад за шиворот. Давно такой чехарды не было! Проснёшься бывало посреди ночи, лежишь, одеялко тяжёлое, ватное на себя тянешь, что бы потеплеё было, поуютнеё. Думаешь про себя, по что же ты проснулся Фёдор Иннокентьевич? А потом вдруг доходит – Зимушка проказница к тебе в хату ломится. Нагло так, без спросу. Щеколдой гремит-грохочет, меж ставень воет-подвывает, а уж что с дымоходом творит и говорить при иконах грешно! Приходиться кряхтя вставать, искать впотьмах стоптанные тапочки, и похрустывая старческими косточками, брести к дверям. С Зимушкой шутить не стоило. Если уж вознамерилась она к тебе в гости попасть – будь уверен рано или поздно попадёт. Она ведь настырная, в любую щель просочится! И не то страшит, что пятки, да нос наморозит, а то, что не одна Зимушка ходит, а с товарищами.... нехорошими товарищами. Может и Сабдака ( Злой дух Бурятского Шаманизма – потревоженный «Хозяин местности») из Тайги привести с собой, и Шатуна лютого да голодного. Кому это мракобесие надобно? Вот поэтому и приходилось вылезать из нагретой кроватки, и брести до двери, где всегда стоял наготове старый топорик. Подхватив его, Фёдор Иннокентьевич, двумя мощными ударами загонял поглубже засов в любовно промасленные салом петли. Дело сделано. Теперь Зимушке не пробраться к нему сквозь дверь! Аккуратно прислонив топорик к стене, Фёдор Иннокентьевич бредёт обратно к кровати, по дороге расшевелив кочергой заснувшие было угли в ладной печурке из старого ещё советского кирпича. Стоило бы ещё подбросить им поленце по хорошему, да сна уже осталось часа на два, так что и одеялка вполне хватит что бы не застыть. Дрова – дефицит! Дрова экономить надобно. В этой глухомани дрова главная валюта. В зимнюю пору естественно. Летом дровяная валюта резко падала в цене, уступая место семенам, да сготовленной с весны рассаде. У кого огород богаче, тот и барин! А вот порох, соль да сигареты всегда держались в цене, хоть зимой, хоть летом. На них можно было в любой окрестной деревеньке купить все что душе возжелается. Единственной проблемой было то, что до ближайшей деревеньки было ни как не меньше сорока вёрст. Самому гулять в такую даль было не с руки, а в гости кроме Зимушки, никто обычно и не захаживал. Ведь навряд ли какой грибник али охотник забредёт по своей воле в эту глух-глухомань, заблудившись ежели только, но и такого давно не случалось.
Улёгшись в обратно кровать, Фёдор Иннокентьевич закутывался в одеяло и быстро проваливался в сон лишённый сновидений.
Просыпался он обычно около десяти. Фёдор Иннокентьевич был совой, ложился поздно, ибо раньше полуночи ну ни как не мог заставить себя подойти к кровати. Телевизор в этой глуши был чудом невиданным, а старенький радиоприёмник давно уже сожрал все заготовленные для него батарейки, и теперь молчаливо восседал на полке, рядом с банками солонины и мешками полными сушёной ягоды и орехов. Радиоприёмник Фёдор Иннокентьевич любил, но не из-за того,
СКАЧАТЬ
