сверху посыпалась обшивка и части салона. Уши заложило. Переднее стекло покрылось трещинами. Но водитель, он очень опытный, удержал машину. Я не понял, что произошло, но понял, что это был удар – взрыв. Мой помощник Крыченко, он человек опытный, служил в ФСБ, понял, что произошло. Он сказал водителю: уходим, гоним. А я подумал, что при таком ударе у нас может быть что-то повреждено, и поэтому сказал: уходим, но не гоним. К счастью, машина могла двигаться. Благодаря Дорожкину мы продолжили движение. И в какой-то из этих моментов Сергей Крыченко сказал, что слышит звук пуль. Я не знал, что такое звук пуль, поэтому я и не очень понял, что это такое. Честно говоря, мне было трудно поверить, что посреди бела дня обстреливают из автомата… У меня в голове это не очень уложилось. Доехав до Минского шоссе, мы свернули налево. Машина двигалась дальше. Стало понятно, что это серьезное дело, это не авария. Это реальный обстрел, реальный взрыв, и мы вспомнили, что у нас же есть еще одна машина, которая за трассой следит. И я сказал: Сергей, звони сразу туда. Он стал звонить. Мы дозвонились как-то не сразу, спросили: «Что там?» – «Автоматные очереди, стрельба». – «Раненые есть?» – «Нет». – «Убитые есть?» – «Нет». Ну, слава богу. Значит, все живы. Ну, я стал звонить к себе в РАО «ЕЭС», заместителю по безопасности. Дал команду немедленно подключиться к расследованию по горячим следам, помочь милиции. Тут обрушился такой страшный шквал звонков. Я успел жене позвонить, понимал, что когда узнает – будет паника, истерика. Она слышала взрыв: «Что случилось?» – «Ничего страшного. Все в порядке. Все живы, едем домой». Дочери успел позвонить, а сыну уже не успел позвонить. Друзья потом мне звонили, буквально десятки, сотни звонков были. Мы продолжали движение, не на полной скорости, но километров 60–70 машина шла. Когда мы доехали до МКАДа, там видно стало, что из-под колеса справа густой черный дым идет. Да, где-то по дороге Крыченко резервную машину вызвал на смену. И мы доехали до съезда на Ленинский проспект, остановились у поста ГАИ, и я пересел в другую машину. И на этой машине я доехал до работы».
Судебный зал был тих и внимателен. О том, что машину приподняло и отбросило, это четырехтонную-то бронированную глыбу, слышали здесь впервые. То, что помощник Чубайса Крыченко звонил в машину сопровождения, чтобы узнать про раненых и убитых, тоже было новостью. Ведь еще совсем недавно сам Крыченко и охранники из машины сопровождения в этом зале уверяли суд, что друг с другом не знакомы, откуда ж им телефоны знать. У зрителей нарастал азарт, как у жены, когда она слушает оправдания изменника-мужа, и ждет не дождется, где и на чем подлец проколется.
Прокурор Каверин ласковым не мужским голоском: «Анатолий Борисович, опишите эту Вашу дачу или дом в Жаворонках, как он выглядит?»
Чубайс неожиданно замялся: «Двухэтажное строение, там у нас такой заборчик вокруг дачи есть, высотой, не знаю, два метра, может, чуть больше. Сделан из чего? Ну, там металлические опоры, и плиты между ними вбиты, по-моему, бетонные, если я правильно помню».
Описание впечатлило слушателей, многие ведь помнили
СКАЧАТЬ
