Виктор и Маргарита. Сергей Викторович Мартьянов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Виктор и Маргарита - Сергей Викторович Мартьянов страница 28

СКАЧАТЬ после чудовищных бурь, под умиротворённым, и я почему-то представляю, розовым небом тихо осядет на смиренную землю тысяча километровой смертной полосой. Этого не произошло, видимо, только потому, что миру явилась более страшная вещь, чем кобальтовая оболочка на атомной бомбе, а именно – водородная бомба.

      Через год после испытаний водородной бомбы я получил радиоактивный кобальт для технических целей. Триста миллиграмм молчали запечатанные в восьмидесяти килограммовом свинцовом контейнере. Освобождаемые из тюрьмы на минуты эти триста миллиграмм кобальта творили своё беззвучное благодеяние, отыскивая скрытое зло пороков внутри металла, трещины и раковины. Кобальт был похож на сильную дворнягу чутко и верно служившую своему хозяину, мне.

      Не мог я знать тогда, что верный пёс (радиоактивный кобальт) придёт ко мне на помощь в трудную минуту жизни, и я верю в его скрытую силу.

      4 письмо от 27 января 1969 года

      Здравствуй, дорогая Нина (Мартьянова Нина Михайловна, сестра).

      Поздравляю с Днём рождения и шлю наилучшие пожелания. Главные из них – пожелания здоровья, бодрости и крепости духа. Мы с тобой заняли ту горушку, с которой видно далеко, но это далеко прячется в дымке времени.

      Как ни странно, самое первое моё воспоминание относится к Октябрьскому перевороту. Нижний Новгород. Жили мы тогда на втором этаже маленького двухэтажного здания заезжего двора, напротив Мытного рынка, вблизи площади Благовещения. Помню голубое линялое небо, винтовочные выстрелы, короткие пулемётные очереди. Мои голые пятки ощущают холодок, а может быть, морозец, ибо я был небрежно завёрнут в одеяльце и куда-то влеком, спасаем что ли, вероятно, в конюшню, в ясли, судя по запаху сена и конского навоза. Это был заезжий двор торгового дома «Вагинов и Ко», ныне «Дом колхозника».

      

      Нина Михайловна Мартьянова, сестра Виктора Михайловича. 1948

      Тебя тогда ещё не было.

      Тебя не было и тогда, когда я вновь был влеком или спасаем что ли, а по-нынешнему эвакуируем в сельскую местность, в древнего вида кибитке по древним дорогам. Пеший татарин, сопровождавший кибитку, монотонно взмахивал пращурской дубинкой над бледной тенью не полностью собранного скелета, который отдалённо можно было сравнить с лошадиным, и покрикивал: «… но Слобода!» – откуда я вывел с определённой точностью, что лошадь, и это всё-таки была лошадь, кличут «Слободой». Иронии я ещё, слава Богу, тогда не понимал.

      Шёл 1918 год. И тогда тебя не было. Не было, и всё! Но ты появилась на белый свет всё же раньше, чем я опрокинул первый пузырёк чернил и слизнул их языком со стола.

      Велика и незабываема сладость воспоминаний о вкусе чернил!

      Ты родилась, видимо, значительно раньше этого знаменательного события. Дело в том, что чернила как таковые я увидел тогда, когда уже научился писать с помощью пера (именно пера!) и лукового настоя или взвеси тёртого кирпича в колодезной СКАЧАТЬ