Одесская сага. Ноев ковчег. Юлия Артюхович (Верба)

Чтение книги онлайн.

      Из его наводящих вопросов стало понятно, что Боря вообще ничего не знает о судьбе своей семьи: почему и за что, за какие именно дела расстреляли отца и брата.

      Когда Аня рассказала все, что знала, он надолго погрузился в угрюмое молчание и будто бы окаменел.

      – Сдали, суки… узнаю кто – убью…

      – Что сдали-то? – удивилась Аня. – Ну крутил твой папаша гешефты, мутил что-то из армии налево, вся Молдаванка знала. Но чтоб так зачистили – удивительно… Сильно надо было навредить. Ты сам хоть знаешь, что это могло быть?

      Но Боря не отвечал на вопросы Ани, не реагировал ни на старика-хозяина, который несколько раз заглядывал в комнату, ни на женщин, что прибрали стол и принесли новую порцию чая.

      Аня поняла – сейчас его лучше не трогать, надо просто ждать.

      В ожидании она, осоловев от жирной еды, задремала на подушках, валявшихся здесь повсюду.

      Разбудил ее Борис. В руках у него было два стакана, оба почти полные:

      – Помянем моих, – не то попросил, не то приказал он.

      Аня хотела что-то сказать или спросить, но он пресек эту попытку властным: – Молча!

      Что было в стаканах – крепчайший самогон или слабо разбавленный спирт, – непонятно. Аня задохнулась и закашлялась. Борис подал ей воды и скомандовал:

      – А теперь – спать. Все разговоры завтра. Тебе приготовили комнату. Можно не запираться, никто не войдет… А впрочем – как хочешь. Здесь спокойно.

      Развернулся и ушел в глубь дома.

      Тут же появились две женщины и отвели уже плохо стоящую на ногах Аню в комнату на женской половине.

      Она в изнеможении рухнула на постель. Заснула моментально, не раздеваясь, – ей было не до того.

      Не судьба

      Женька выскочила из трамвая и влетела в Еврейскую больницу. Здесь уже лет сорок наводила священный ужас на все родовспомогательное отделение ее свекровь Елена Фердинандовна Гордеева.

      Задыхаясь, Женька рухнула на стул возле ее стерильно белого стола с тремя аккуратными стопками бумаг и стеклянной банкой.

      – Помоги… те… – она сунула на стол окровавленный платок.

      Фердинадовна подслеповато прищурилась и брезгливо отодвинула ее руку.

      – Надо же… Что, только сейчас менархе случилось? И как это ты замуж успела выйти несформированной?

      – Это не месячные! У меня второй месяц их нет. Я беременная. Была… Наверное… Или что это?

      – На кресло! Живо! – Гордеева, несмотря на клятый характер и всепожирающую ненависть к этому молдаванскому отродью, чуть не убившему ее сына, была врачом от Бога.

      – Так, – она закурила папиросу прямо в кабинете. – Сейчас я тебе сделаю укол. Идешь домой и ложишься и не встаешь. По нужде – только на ведро, не дальше. И молишься. Кому хочешь – Господу Богу, компартии, Чарльзу Дарвину. Не прекратится – снимешь корону и придешь. Я после семи дома.

      Женька всхлипнула СКАЧАТЬ