Мир иной. Что психоделика может рассказать о сознании, смерти, страстях, депрессии и трансцендентности. Майкл Поллан

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ когда прибыл врач и осмотрел Хофмана, оказалось, что все его жизненно важные функции – сердцебиение, давление, дыхание – в полном порядке. Единственный признак, указывавший на то, что с ним что-то не так, – это зрачки: они были необычайно расширены.

      Как только «острые симптомы безумия» исчезли, Хофман испытал так называемое «послесвечение», которое часто следует за кислотным трипом и являет собой состояние, полностью противоположное наркотическому похмелью. Когда после весеннего дождя он вышел в сад, «все искрилось и блестело в ярком свете. Мир словно родился заново». За время, прошедшее с того дня, мы многое узнали, и нам теперь известно, что на видения, вызываемые психоделиками, сильно влияют стремления и чаяния человека; нет другого класса лекарственных и иных препаратов, воздействие которых столь сильно зависело бы от самовнушения. Поскольку все пережитое Хофманом под воздействием ЛСД – это единственный опыт в чистом виде, то есть опыт, свободный от влияния предшествующих переживаний или рассказов о них, то небезынтересно отметить тот факт, что он полностью лишен каких бы то ни было восточных или христианских «примесей», которые вскоре станут обязательными атрибутами этого жанра. Однако его видение, где знакомые вещи и предметы оживают и образуют мир, который «словно родился заново», абсолютно сродни тому моменту, когда мир впервые открывается глазам Адама, как его красочно описал десятилетие спустя Олдос Хаксли в своем эссе «Двери восприятия»; очень скоро это видение станет обычным атрибутом кислотного трипа и прочих психоделических переживаний.

      Из своего «путешествия» Хоффман вернулся с убеждением, что, во-первых, именно ЛСД каким-то образом овладел им, а не он им, и что, во-вторых, ЛСД однажды станет для медиков и особенно для психиатров очень ценным и незаменимым средством имитации, создавая крайне достоверную картину шизофрении. Ему даже в голову не приходило, что не за горами то время, когда его «трудный ребенок», как он впоследствии назвал ЛСД, станет не только препаратом, доставляющим радость, но и наркотиком, ведущим к злоупотреблению.

      Однако Хофман с должным пониманием отнесся к тому, что в 1960-е годы молодежная культура взяла ЛСД на вооружение в качестве средства заполнения той пустоты, какую, по его словам, несет материалистическое, индустриальное и духовно бедное общество, потерявшее связь с природой. Этот магистр химии, вероятно самой материалистической из всех наук, вынес из своего горького опыта общения с ЛСД-25 убеждение, что эта молекула потенциально станет для цивилизации не только терапевтическим, но и духовным бальзамом, создав трещину «в здании материалистического рационализма» (говоря словами его друга и переводчика Джонатана Отта.)

      Как и многие его последователи, этот блестящий химик тоже сделался в какой-то мере мистиком, проповедующим евангелие духовного обновления и воссоединения с природой. Когда ему в тот памятный день в Базеле преподнесли СКАЧАТЬ