Когда двери казармы захлопнулись, за спиной Горта снова поднялся гул, и люди принялись заканчивать приготовления к походу. Горт почувствовал некую гордость за себя, за свою решительность.
– Рольф едва ли смог бы так руководить людьми, как я. Ну какой из него король, его даже собаки не слушаются, что уж говорить о людях. – Думал Горт.
Однако считать он умеет, придумывает налоги, пошлины, когда отец доверил ему королевскую печать, золото в казне утроилось. Когда в страну начали стекаться беженцы с юга, Рольф не хотел предоставлять им защиты.
– Накорми одну крысу, и тут же прибегут десять! – Аргументировал он.
Но потом, он приспособил южан на тяжелые и неприятные работы, но необходимые для поддержания благосостояния королевства. А двойные налоги, собираемые с беженцев, еще больше увеличивали приток золота в казну. Южане брались за любую работу, и во многих домах можно было встретить какого-нибудь темнокожего беженца в качестве прислуги. Те, кто мог заработать увеличивал количество серебра и золота в казне, а северяне, имеющие на своем содержании прислугу, охотно платили в казну монеты, чтобы не обременять себя черной и кропотливой работой.
Оставшуюся часть дня Горт продолжал решать организационные вопросы с отцом и командующим, вырабатывать планы по отвоеванию восточных земель. Уже начало темнеть, большинство вопросов было решено, король Гарольд встал из-за большого дубового стола в зале совета, пожелал всем отваги и удачи, обнял сына и отправил всех отдыхать перед завтрашним отъездом.
Горт отправился спать в королевский чертог, одну из девяти крепостных башен столицы. По дороге он зашел на кухню, прихватил с собой кувшин вина и потискал дочку кухарки.
Его покои располагались практически на вершине башни, из окна открывался дивный вид на ночное небо, растущая луна виднелась в темной воде Старшей сестры. Башня возвышалась над стенами замка, и Горт видел деревни за стенами Остерхольда, людей, спешащих в свои дома и гаснущие огни их очагов. Начал идти снег, и принц закрыл окно с двумя утепленными деревянными рамами и стеклами красных и синих цветов. Попытался глотнуть еще вина и с прискорбием обнаружил, что кувшин опустел. Забираясь в большую двуспальную кровать и укрываясь одеялом из меха белых медведей, Горт жалел лишь о том, что не прихватил ту девицу из кухни к себе. Она согрела бы его лучше этого одеяла.
Горт никак не мог заснуть, мысли и воспоминания о брате, о походе на восток никак не давали ему покоя. Он был на восточной стороне горного хребта лишь один раз, в восемь лет вместе с отцом. Он вспоминал вид трех огромных цитаделей построенных для защиты горных перевалов. Отец рассказывал, как у его прадеда ушло больше пятнадцати лет, чтобы построить эти цитадели. Они словно вырастали из гор, соединенные друг с другом каменными и подвесными мостами, а также стеной, достигающей СКАЧАТЬ