Битые собаки. Борис Крячко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ папка присказал, да кто из других эту облигацию видел или где она у нас сохранялась, но я знал мало и отвечал тоже в час по чайной ложке. А им не терпелось и они не так меня дёргали, как меж собой переговаривались, что такие деньги лучше получать крупными, чем мелкими, чтоб легче прятать; что замки в доме надо теперь всё переделать, а дядя Петро и дядя Васюня с дорогой душой помогут отцу их переделать; что нашего старого кобелька Дозора в самый раз обязательно поменять на молодого и позлей, а дядя Петро с дядей Васюней знают, где достать стоющего барбоса, – настоящий волкодав; что теперь нам надо держать ночью на всякий случай в сенях топор, в кухне ломик, но для горницы лучше культурно завести берданку, а дядя Васюня с дядей Петром знают, где есть продажная, десятый калибр, центральный бой; что теперь Лёнька (мой отец, значит) никуда от своих не открутится, ежели ему по закону положено развязать загашник и выставить для родни смазку с горючим, лучше конечно, денатурат, чем водку, потому что и дёшево, и сердито, а дядя Васюня и дядя Петро знают, где добыть настоящий денатурат, кашинский, а это совсем не то, что калининский… Они и дальше бы рассуждали, если б я нарочно не проболтался, что отец денег не получил, а выдали ему сберкнижку и в ней написали: столько, мол, и столько рублей.

      – Видал, смекливый какой! – сказал дядя Петро и криво усмехнулся.

      – Всесторонне, – добавил дядя Васюня и задумался.

      Некоторое время они ездили под столом ногами и молча сопели, будто им не стало о чём толковать, а стоило тёте Марысе вмешаться, дядя Петро тут же ей сказал:

      – Цыть, не шебурши, твоё дело телята, – и послал в погреб за самогоном и кислой капустой, потому что у них при любом разговоре самогон – это первый контакт. Когда закуска и выпивка были на столе, дядя Петро опять заругался, что тётя Марыся поставила чарки, а не стаканы, а у них, он сказал, дело крупное и не напёрстками его мерить. Оба немедленно приняли по стакану вонючего первака и, как зайцы, захрумтели капустой. Потом дядя Петро по-хозяйски приказал тёте Марысе и Симке мотать со двора, куда хотят, на время, потому что сейчас пойдёт мужской разговор и женщинам тут не место. Я тоже хотел с ними, но он меня не пустил и сказал дяде Васюне так:

      – Я позвал тебя, Васька, чтобы ты знал, что я с тобой душа в душу, как с родным, а также для уважения, и если ты меня ещё презираешь, то глубоко ошибаешься, даю тебе слово.

      На это дядя Васюня ответил:

      – Я тебя уважаю, Петро, как брата, хотя ты, паразит, с позапрошлого года мне должен, когда сдал моего бычка за своего, а своего за моего, а в моём было живого веса, любой бы сказал, на полцентнера больше, но я тебя за это не презираю, а уважаю и прощаю тебе, Петя, твой долг от чистого сердца, потому что ты старше и не время сейчас вспоминать.

      Высказавшись, он закрылся рукой и от жалости к бычку заплакал. Дядя Петро схватил его за шею, и они сидели в обнимку, плакали и с таким причмоком целовались, точно станичную грязь месили по мокропогодице, растабаривая между поцелуями, что бычок – тьфу на него, а главное – это не терять уважение друг к другу. Я хотел незаметно уйти, но меня опять силой придавили на лавке и сказали:

СКАЧАТЬ