Человек как iPhone. Оганес Григорьевич Мартиросян

Чтение книги онлайн.

      – Но не сразу же так. Нужны прелюдии, разминка и вувузелы.

      – Давай прямо сходу, – резюмировал Курт.

      Полетела одежда, начались поцелуи и работа перфоратора, делающего отверстие, чтобы вбить в него гвоздь и повесить картину под названием Крик.

      "Секс может идти дождем, иногда и идет, очень редко, а люди радуются ему, танцуют под ним, ловят его, ставят ведра, ждут наполнения их, чтобы после окатывать им друг друга и светиться от счастья".

      Лежали, приходили в себя, восстанавливали дыхание, пели песни вполголоса, пока Курт не встал и не врубил на компе свою песню, одну из многих, большую, объевшуюся мясом бизонов и коз.

      – Не просто песня, а скопление жил и змей. Это они звучат, закладывают уши, печатают их, распространяют повсюду, чтобы кругом были уши и весь мир обратился в слух.

      – Обычная песня, – возразила Кортни.

      – Ничего подобного, не басы, не вокал, отнюдь. Только завод по изготовлению киборгов и машин. От моей музыки человек становится железным, отлитым, жестким. Он теряет пределы, он становится армянином, такой субстанцией, которая распространяется всюду, втекает во все места, вбивается во все стены.

      – Как знаешь.

      – Я хочу сочинять песни из мертвых, наполнять ими свои тексты и музыку. В них должны быть "спасите", "верните нам нашу плоть", "дайте сто граммов воздуха" и "небо – сплошной Кавказ". Но это еще не всё. Мои композиции просто обязаны стать атлетом, который метнет Землю на Олимпийских играх и завоюет золото.

      – Много на себя берёшь.

      – Пусть так, но некоторым куда легче оперировать целым, чем частью.

      – О, мир как гарем. Тогда что ты забыл во мне?

      – Ты моя часть.

      Включили кондиционер и вырубили музон, решили посмотреть фильм про свою жизнь, но так как его еще не сняли, они начали смотреть футбол, испанский чемпионат.

      – Сейчас он забьет.

      – Не думаю, промажет, – сказала Кортни.

      – Да, ты права.

      Он прошел на кухню, открыл банку сайры, взял две вилки и вернулся обратно, чтобы не размозжить себе голову из ружья.

      "Значение имеет желание, а не поступок. Судить или любить надо за намерения. Хотел украсть миллион – в тюрьму, украл – торжествуй и правь".

      Начали есть, капая маслом на пол, входить во вкус, облизывать пальцы и смеяться, хохотать над собой и над счастьем атлантической рыбы, мечтающей с рождения стать человеком, слиться с ним, войти в его плоть.

      – Вкусно.

      – Еще бы, Курт. Ведь мы голодны.

      – И молоды, как старение.

      Закончили пиршество, Курт встал, выкинул банку и посмотрел на Кортни.

      – Пора, засиделись дома.

      – Ты думаешь?

      – Я уверен.

      Они спустились пешком, чтобы не тревожить механизм, танцующий в шахте джигу, и ударились об улицу и свободу. Зашагали, держась за руки и улыбаясь СКАЧАТЬ