Сполошный колокол. Владислав Бахревский

Чтение книги онлайн.

      Донат был учеником послушным. Как вошел в приказ к Бухвостову, так и дал ему, не смущаясь, два рубля. И тот не смутился.

      – Я деньги беру, – сказал, – не для корысти. Для порядку. Чтоб знали: голова приказа не какой-нибудь там мелкий ярыжка.

      Собрались стрельцы, помолились. После молитвы Бухвостов прочитал Донату статьи Соборного уложения о стрельцах: «Стрельцов во всяких делах, опричь разбою и татьбы с поличным, судити и управу меж ими чинити в Стрелецком приказе… А буде учнет стрелец на стрельце же искати своего и жены его бесчестия, и доищется…» И так далее до конца.

      С тем и отправился новоприборный стрелец Емельянов Донат, прихватив весь десяток с десятником Никитой Сорокоумом да пятидесятников Прошку Козу и Максима Ягу, в кабак.

      Стрельцы думают

      В кабаке площадный подьячий Томила Слепой писал челобитную мужику из деревни Завелья Ивану Сергушкину.

      Сергушкин, огромный, лысый, как блин, с бородой густой и скатанной, словно старая овчина, сидел, подперев голову руками, и думал.

      Томила поглядывал на него сердито, ждать уморился, а потом уже с сочувствием:

      – Ну что ты закручинился так, Иван Сергушкин? Рассказывай все как есть, а я уж распишу.

      – Нет! – отмахнулся Иван. – Я сам тебе про все сказать должен. Что скажу, то и пиши. Я бы сам написал, коли б учен был.

      Он опять погрузился в созерцание потолка, но безнадежно махнул рукой:

      – Давай, Томила, выпьем сбитню, тогда, может, легче пойдет.

      Томила был не прочь.

      – Кому писать-то? – спросил подьячий. – Во всегороднюю избу – старостам, архиепископу, воеводе?

      – Не-ет! – покрутил головой Сергушкин. – Тут надо выше брать. Мысль у меня огромная.

      – Патриарху, государю?

      – Патриарх Иосиф больно тихий… К самому пиши, к Алексею Михайловичу, али к жене его, к Марье Ильиничне. Она хоть и царица, а тоже баба – понять должна.

      Томила, обрадованный, что дело сдвинулось, проворно заскрипел пером.

      «Государыне царице всея Руси холоп твой Ивашко Сергушкин, крестьянин, челом бьет!»

      Прочитал написанное мужику, и Сергушкин дернул вдруг себя обеими руками за бороду, отчего повисла она двумя сосульками, и зарокотал на весь кабак:

      – Пиши! Томилка! Пиши, мысль пошла! Государыня, мол, царица! Мол, пограблены мы, дети твои, дворянами СКАЧАТЬ