Ковчег. Иван Михайлович Лебедянцев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на надменность и закрытость. У них у всех при попытке поговорить по душам неизменно включалось с молоком матери (причем, матери советской) впитанное убеждение, что которому рабочие – венец творенья, а те, кто ковыряется с бумажками – не более чем обычные приживалы, трутни, пиявки, присосавшиеся к телу трудового народа.

      – Ну, ты умный человек. Вот скажи, согласен ты со мною? – донимал я Витю, когда мы укладывали вещи в «Газель». К нему обращались все, когда возникали мировоззренческие проблемы.

      Конечно, он был согласен. В общем и целом, да, я прав. Но он не хочет никого осуждать, работяги тоже хорошие люди. Витя вообще старался никого никогда не осуждать, придумывая всем «смягчающие» обстоятельства.

      – Но, – добавил он нерешительно, – думаю, и в идеализации белых воротничков ты тоже не совсем прав.

      В чем я был не прав, Витя так и не пояснил.

      Вообще, мне действительно было свойственно идеализировать. С детства я замечал за собой бескомпромиссность суждений, стремление расставить все точки над i, определить кто хороший, а кто злодей, где свет, а где тьма. Такое черно-белое мышление, конечно, было плохо для моей профессиональной деятельности, но даже при четком понимании этой особенности своей психики, у меня не получалось как-нибудь ее исправить. Но за суждениями о рабочих и планктоне стояли факты, как мне казалось, на сто процентов объективные.

      В двадцать пять лет меня потянуло заниматься благотворительностью. Это все вышло как-то само собою. Сначала я увидел социальную рекламу. «Поможем детям, больным раком». И тут же номер банковского счета. Хотя я только начал работать в офисе и получал не так много, зарплата штатного психолога оказалась не в пример больше доходов ночного грузчика, и мне подумалось, что с такими деньгами вполне можно себе позволить немного потратиться на благое дело.

      Потом попалось объявление о наборе волонтеров для помощи бездомным. Когда я первый раз сходил на «кормежку», мои иллюзии о самолюбивом офисном планктоне и благородном рабочем рассеялись. Сначала я оказался на кухне и помогал готовить обеды для жителей ночлежки на Гордеевке. Потом мы повезли это все к ночлежному дому, где нашего приезда уже ожидали десятка три бомжей. Многие из них были основательно поддатые; кто-то лез обниматься, кто-то грубил, кто-то требовал денег. Я был раздражен и еле держал себя в руках. Так и подмывало врезать кому-нибудь из надоедливых бродяг. А ребята, которые трудились здесь постоянно, очень спокойно воспринимали все выкрутасы местного бомонда. И этим благим делом занимались только менеджеры и клерки. Четыре молодые девчонки лет по двадцать семь-двадцать восемь, типичные middle-class women, договорились, чтобы им три раза в неделю разрешали готовить на церковной кухне. А транспортировать и раздавать уложенную в одноразовые пластиковые контейнеры еду помогали несколько парней от двадцати до сорока. Никакого рабочего элемента.

      Побывав на многих таких проектах, я заметил ту же тенденцию.

      – Вот смотри, и на нашем теперешнем мероприятии СКАЧАТЬ