Савва Морозов: смерть во спасение. Аркадий Савеличев

Чтение книги онлайн.

      Силушку свою Савва не спешил показывать. Управитель давал дневной урок – он с истинной ленцой исполнял и только. Многие порубщики и того не могли выполнить, под кнут управителя нарывались. С Саввой такого конфуза не случалось. К вечеру он уже сидел на штабельке своих бревен, пока других, слабосильных, тут же на снегу пороли. Барин, предвкушая доход, ежедневно наведывался: кому кнута, кому вопрос.

      – Ну что, Савва, не мал ли урок?

      – Какое мал! – вставал Савва со штабеля и сдергивал с головы шапку. – Слышите, как стонут?

      – Слышу, да толку что?..

      Савва смиренно клонил лобастую голову. Про себя-то думал: «Была б моя воля, я бы три таких штабелька навалял».

      Вслух о том, конечно, не высказывался. Силы и молодой жене потребны. Старшенький, Елисеюшка, уже на карачках по избе ползает – пора и нового сотворять. Хотя барщина четыре дня в неделю отнимает. Но молодая Ульяна из хорошей семьи, работящая: что по дневному хозяйству, что по ночному – все ладком да смешком сделает. Как ни занят на барщине муженек, а на Крещенье опять была с брюхом.

      – Этого Захарушкой назовем, – похлопывал Савва хозяйственно по родимому животу.

      – Да ну тебя, не сглазь! – отмахивалась Ульяна. – Все тебе мало! Все невтерпеж.

      – Да ладно, Ульянушка, потерплю. Ты-то как, не пялит глаза наш вислобрюхий гусарик?

      Ульяна вздыхала. Как не пялить.

      – Ежели что, я заживо его сожгу.

      Голос он и с мужиками не повышал, чего уж с женой-то. Но ее дрожь от такого спокойствия пробирала. Как на заклятии охала:

      – Скажешь тоже, Саввушка! Не забывай, что на каторжной Владимирке живем.

      Забудешь тут! Неделю всего-то спустя теща на санях в лес прибуровила. Да со слезами:

      – Ой, Саввушка! Барин-то в избу ломится!

      Савва понял все с полуслова и, сунув топор за кушак, прыгнул в те же сани. Вожжи, само собой, в свои руки взял.

      Уже темень наступила, а видно: дверь распахнута, в сенях какое-то железо гремит.

      Он в бешенстве не сразу сообразил, что кочерга звон высекает. По тазам. По чугунам. По чему-то неистово хрюкающему и размахивающему саблей. Он сабельку одним ударом перешиб, а другой замах Ульяна придержала. Лучина из избы подсвечивала, разбой указывала. Рубашка холщовая была до живота разодрана, но и шелк голубой лентами с волосатой груди сползал. Савва эти шелковые ленты на левый кулак намотал, а правой направил лесной топорик на седую гусарскую башку.

      – Я пойду по Владимирке, но ты, гнилой окаянец, прежде кровью умоешься!

      Топорик все-таки вбок скользнул, потому что обе бабы, и теща, и ее неслабенькая дочь, на руке повисли. Но ведь из-под левой руки все равно не вырваться. Трепка выходила нешуточная, послышалось просительное:

      – Бес попутал, Саввушка! Что хошь требуй взамен!

      – Воли! – сунул он гусара головой в чугун.

      – Пусть и воля, без СКАЧАТЬ