Надежды маленький оркестрик. Булат Окуджава

Чтение книги онлайн.

      О чем ты успел передумать, отец расстрелянный мой,

      когда я шагнул с гитарой, растерянный, но живой?

      Как будто шагнул я со сцены в полночный

       московский уют,

      где старым арбатским ребятам бесплатно судьбу

       раздают.

      По-моему, все распрекрасно, и нет для печали

       причин,

      и грустные те комиссары идут по Москве как один,

      и нету, и нету погибших средь старых арбатских

       ребят,

      лишь те, кому нужно, уснули, но те, кому надо,

       не спят.

      Пусть память – нелегкая служба, но все повидала

       Москва,

      и старым арбатским ребятам смешны утешений

       слова.

      Горит пламя, не чадит.

      Надолго ли хватит?

      Она меня не щадит —

      тратит меня, тратит.

      Быть недолго молодым,

      скоро срок догонит.

      Неразменным золотым

      покачусь с ладони.

      Потемнят меня ветра,

      дождичком окатит…

      А она щедра, щедра —

      надолго ли хватит?

      Сто раз закат краснел, рассвет синел,

      сто раз я клял тебя, песок моздокский,

      пока ты жег насквозь мою шинель

      и блиндажа жевал сухие доски.

      А я жевал такие сухари!

      Они хрустели на зубах, хрустели…

      А мы шинели рваные расстелим —

      и ну жевать. Такие сухари!

      Их десять лет сушили, не соврать,

      да ты еще их выбелил, песочек…

      А мы, бывало, их в воде размочим —

      и ну жевать, и крошек не собрать.

      Сыпь пощедрей, товарищ старшина!

      Пируем – и солдаты и начальство…

      А пули? Пули были. Били часто.

      Да что о них рассказывать – война.

      Год сорок первый. Зябкий туман.

      Уходят последние солдаты в Тамань.

      А ему подписан пулей приговор.

      Он лежит у кромки береговой,

      он лежит на самой передовой:

      ногами – в песок, к волне – головой.

      Грязная волна наползет едва —

      приподнимется слегка голова;

      вспять волну прилив отнесет —

      ткнется устало голова в песок.

      Эй, волна! Перестань, не шамань:

      не заманишь парня в Тамань…

      Отучило время меня дома сидеть.

      Научило время меня в прорезь глядеть.

      Скоро ли – не скоро, на том ли берегу

      я впервые выстрелил на бегу.

      Отучило время от доброты: атака,

      атака, охрипшие рты…

      Вот и я гостинцы раздаю-раздаю…

      Ты прости меня, мама, за щедрость мою.