Опасная колея. Юлия Федотова

Чтение книги онлайн.

      – Некая безвредная процедура? – перебил Окаймлённый, с горькой усмешкой. – Надеюсь, вы им не отказали, Роман Григорьевич? Знавал я человека, которому пришлось эту процедуру пройти. После неё он сделался полнейшим идиотом, из тех, что ложку в ухо несут.

      – Я согласился на перевод.

      Максим Семёнович шумно перевёл дух. Трудно найти на свете молодого полицейского, не мечтающего о службе в Особой канцелярии. Но в Романе Григорьевиче он отчего-то уверен не был, ведь тот всегда себе на уме.

      – Вот и славно! Вот и служите Государю и Отечеству! А для всех нас было честью служить с вами, да! – Он поднялся со своего места под портретом государя Павла II Иоанновича,[13] а сын его брата Николая I Павловича – Александр II), вышел из-за стола, и отечески обнял бывшего подчинённого.

      Роман Григорьевич хотел ответить весело и иронично, но голос отчего-то перехватило, и он сказал почти шёпотом.

      – Максим Семёнович, они сказали, по завершении дела я могу вернуться. Я вернусь?

      – Не вздумайте! – горячо возразил тот. – Не ломайте свою жизнь. Вы были лучшим из служащих нашего Отделения, второго такого как вы уж не будет, наверное… Но вы – птица другого полёта, я всегда это знал. Служите с честью и впредь! И мальчика этого, Тита Ардалионыча, вы ведь с собой забираете, я правильно понял? Поберегите его, не позвольте сломать. Мне кажется, из него должен быть толк.

      Они простились. Надо бы радоваться, но кабинет начальника Роман Григорьевич покидал с тяжёлым сердцем. «И Максима Семеновича жаль бросать, – думал он, – и папенька, пожалуй, не одобрит…» Под дверью встревоженным тушканчиком маячил Удальцев.

      – Собирайтесь, – велел ему Ивенский коротко. – Едем.

      – Куда? По свидетелям? – обрадовался тот, он ждал чего-то худшего.

      – Нет. В Особую канцелярию служить! Нас с вами туда переводят.

      – А?! – только и смог вымолвить Тит Ардалионович. Он ничего, решительно ничего не понимал.

      – Я вам чуть позже всё объясню, – обещал Роман Григорьевич мягко. – А теперь нас ждут.