Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо. Анна Гранатова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ до посла СССР в Гаване и стал надежным связующим звеном между Кастро и Хрущевым в дни Карибского кризиса). Его семья занимала скромную квартиру в помпезном высотном доме на Котельнической набережной. Хозяйкой вечера была Татьяна Васильевна, жена Алексеева, сколько сил она вложила в сервировку стола – не вообразить! Но каково же было наше отчаяние, когда Че, увидев рыбно-икряное богатство, воскликнул: «Сеньоры, я из-за астмы не ем ни рыбы, ни икры!» Он перевернул тарелку и, увидев на ней фирменный знак известного французского завода, воскликнул: «Я и не знал, что пролетарии едят на севрском фарфоре!» Заметив наше смущение, он продолжил: «Я впервые в русском доме, ваших традиций не знаю, извините». Тяжелые вериги свалились с души, потекла беседа. На наш вопрос, устоит ли Кубинская революция, Че ответил: «Я не знаю, устоит ли она. Слишком велики силы, и движущие ее вперед, и противостоящие ей. Могу только с определенностью сказать, что если она окажется в опасности, то я ее не оставлю, пойду на баррикады и буду драться до конца. А если революция погибнет, то не ищите меня среди людей, спрятавшихся в иностранных посольствах, бегущих на кораблях и самолетах в изгнание. Вы найдете меня среди ее погибших защитников. С меня хватит печального опыта гибели в 1954 году Гватемальской революции. А другой судьбы я не хочу».

      Че Гевара в тот вечер обстоятельно изложил свой взгляд на роль политического руководителя. По его мнению, ни один государственный деятель, которому народ доверил судьбу страны в ходе выборов, не имеет ни юридического, ни морального права уходить в отставку по собственной слабости, под давлением обстоятельств. Он обязан драться до конца, если надо – погибнуть. В противном случае он предаст поверивший ему народ».

      «Сейчас, глядя на дымящиеся развалины нашей России, – пишет в своих мемуарах Н.С. Леонов, – я часто вспоминаю эти слова Че. Что сказал бы он о нескончаемой череде наших политических пигмеев?

      Драматические дни вторжения наемников на Кубу в апреле 1961 года я провел почти безвылазно в кабинете тогдашнего руководителя КГБ, Владимира Семичастного, который поручил мне докладывать каждые два-три часа обстановку со своей оценкой и прогнозами. Я поступил просто, повесил на стене две карты и начал ни них отмечать ход военных действий так, как его подавали разные источники. На одной карте я отмечал ход событий как его подавали американские информационные агентства, а на другой – так, как его видели наши спецпредставители на Кубе. Через несколько часов стало очевидно, что американцы беспардонно врут. Вот тогда-то мне стало ясно, что всякая ложь, а особенно инициированная государством, является свидетельством слабости и аморальности, независимо от того, какое государство через свою прессу и журналистов прибегает ко лжи».

      Я приехал в Мексику летом 1961 года, а через год с небольшим разразился зловещий Карибский кризис, поставивший мир на грань ракетно-ядерной войны. В октябрьские дни 1962 года, когда истерия взвинчивала нервы СКАЧАТЬ